Дэнилидиса - непутёвый герой - [31]

  Во второй половине второго дня моего блаженного бездействия я был удостоен посещения Начальником гарнизона Порубежска и прилегающих земель Приграничья. Гириос пришел один в замызганном сером плаще и в стоптанных, покрытых дорожной грязью сапогах. Видок у него был, конечно. Мать моя в подобных случаях говорила - "С креста краше снимают".

   - Илидис. - Без всяких предисловий и приветствий начал он. - Надеюсь, что ваше физическое и душевное состояние пришло в подобающий вид. Ибо я настоятельно прошу. Заметьте - прошу! В течение трех часов обеспечить спокойствие нашего города.

  Если честно, то я был ошарашен таким причудливым словооборотом при построении вышеприведенной тирады. Фантазия сразу же угодливо нарисовала бравого Шерифа, наделенного полномочиями и вооруженного до зубов, сеющего Закон и Справедливость и пресекающего любые попытки непослушания.... Однако всё оказалось намного тривиальнее.

  Продолжая свою речь и, одновременно, отвечая на мой недоуменно-немой вопрос, Гириос продолжал всё тем же бесцветным голосом:

   - Тем, что совместно со всей своей честнОй компанией через те самые три часа вы будете уже довольно далеко от Порубежска и не появитесь ни в нем, ни в его округах в ближайший год.

  Сидя в мягкой постели в чистой холщовой рубахе, я невольно почувствовал себя довольно неловко, ощущая всю серьезность политической ситуации местного масштаба. В то время как я позволил себе роскошь двухдневного беззаботного бездействия. Не вникая и не разбираясь в хитросплетениях регионального положения вещей, я всё-таки смог понять, как непросто приходится Гириосу в глухом уголке на отшибе великой Империи, где влияние Высокого Престола не так сильно, как хотелось бы центральной власти и как, я думаю, его преподносят в кулуарах и коридорах столичных императорских дворцов.

  Благородный Гириос удостоил меня лишь пристальным взглядом, коротко кивнул и, резко поднявшись со стула, исчез за обшарпанной дверью.

  В груди невольно зашевелилось что-то мерзко-холодное, отчего льющийся в окна солнечный свет превратился вдруг в тягучий тяжелый поток желтой субстанции, а легкомысленное щебетание птиц - в раздражающее колебание воздуха.

  Я вскочил с постели, путаясь в тяжелых простынях, по ходу опрокинув с приставного столика плошки с какой-то жидкостью, матерясь и чертыхаясь, начал натягивать джинсы и рубашку.

  Меч и прочие вещи обнаружились на стуле с противоположной стороны кровати, причем все они были аккуратно завернуты в отстиранный заштопанный плащ. Перстень же всё это время покоился на безымянном пальце правой руки, причем я уже почти смирился с тем, что он буквально стал продолжением моей плоти и кожи. Мне почудилось, что металл приобрел смугло-розоватый оттенок.

  Кое-как одевшись и, нацепив так и не подогнанную перевязь, я в запальной спешке буквально пролетел второй этаж, два пролета лестницы, огромный, заполненный дурманящими запахами и сладким дымком холл и выпал на улицу.

  Прозрачный холодный воздух осени чуть отрезвил мою горячую голову, вернув способность соображать и принимать решения.

  Высокий изогнутый купол неба зачаровывал своей белесой синевой, неся в своих необозримых ладонях пригревающее ласковое солнышко, редкие стайки пушистых облаков, клинья печально курлычущих птиц....

  Вокруг будничной суетой жил небольшой приграничный городок, врывался в мозг скрипом телег, далеким стуком кузнечного молота, криком женщины, отчитывающей непутевое дитя, грубоватым смехом компании плотников, ставящих новый сруб....

  Я вздохнул поглубже, вбирая этот свежий, слегка пьянящий воздух. Задержал подольше, так, чтобы обожгло легкие, и выдохнул весь без остатка. Голова стала ясной, мысли потекли трезво.

  Так, ну и что я всполошился? Да, впороли мне ремня за плохое поведение, но так ведь не вздернули, что намного хуже. Попросили вежливо дрыснуть из города - ну так что ж, дрыснем, раз просют... Мы, ежи бобруйские, птицы не гордые - не верьте молве!

  Гримир и Торгвин отыскались довольно быстро, буквально выпрыгнув из-за угла пресловутой таверны, в которой мы малость пошалили и в которой я балдел последние два дня. По их хмурым лицам сразу становилось понятно, что Гириос успел уже вежливо попросить благородных, пахнущих пивным перегаром гномов и честь знать.

   - Вот так, Илидис - обиженно пробасил раскрасневшийся Гримир, - выгоняют нас... Словно мошенников каких. Тьфу ты, итить оно всё налево через дышло к верх ногами! - С досадой сплюнул он, засовывая большие пальцы рук за широкий кожаный кушак.

   - Пошли уж, чего горевать. - Хмуро буркнул Торгвин, решительно направляясь к гостеприимно распахнутым дверям таверны.

   - Да, - крякнул я, с облегчением осознавая, что ничего никому объяснять не надо, осталось лишь собрать немногочисленные шмотки-пожитки и рвать когти из этого города.

  Через полчаса, к нам, рассевшимся за пустующим столом и успевшим опорожнить по одной - две кружки янтарного эля, присоединились и Дрольд с Лангедоком, такие же хмурые и собранные.

  Еще через час мы уже выезжали за городские ворота, сопровождаемые внимательными и, как мне показалось, чуть виноватыми взглядами стражей.