Деникин: За Россию — до конца - [26]

   — Если мы и возьмём город, то понесём такие большие потери, что не сможем его удержать, — добавил Романовский.

Но Корнилов стоял непоколебимо. Тогда Алексеев попытался выйти из тупиковой ситуации, предложив компромисс:

   — Лавр Георгиевич, послушайте моего доброго совета. Отложите штурм хотя бы на сутки. Это даст войскам дополнительный отдых и возможность лучше подготовиться к наступлению.

   — Хорошо, я согласен. — Тоном своим Корнилов показал, что это решение он объявляет против своей воли. — Но один из присутствующих, а именно Сергей Леонидович Марков, почему-то предпочёл отмолчаться.

Все обернулись в сторону Маркова и тут же поняли, почему Корнилов произнёс эту фразу: Марков, сидя на полу, застеленном соломой, крепко спал, так как двое суток перед этим не сомкнул глаз. Раздался сдержанный смех.

   — Виноват! — вскочил на ноги Марков, мгновенно стряхнув с себя остатки сна и являясь перед смеющимися генералами совершенно бодрым и готовым к действию. — Я за то, чтобы штурмовать, штурмовать и штурмовать! Согласен с Наполеоном: «Надо ввязаться в бой, а там будет видно!»

   — Вот мнение истинного воина. Спасибо, генерал Марков, за поддержку! — Едва приметная улыбка появилась на сумрачном лице Корнилова. — Все свободны, господа. Антона Ивановича прошу остаться.

   — Генералы покинули комнату, где заседал военный совет. Корнилов и Деникин остались вдвоём.

   — Лавр Георгиевич, — обратился к Корнилову Деникин, — почему вы так непреклонны?

   — Другого выхода нет, Антон Иванович, — ответил Корнилов, и лицо его прояснилось. — Если не возьмём Екатеринодар, то мне останется пустить себе пулю в лоб.

   — Деникин вздрогнул: прежде Корнилов никогда не говорил о смерти.

   — Этого вы не можете сделать, — твёрдо сказал Деникин. — Ведь тогда тысячи жизней были бы брошены на произвол судьбы. Вы не вправе распоряжаться собой. Не лучше было бы, если бы мы пока отошли от Екатеринодара? Дали войскам как следует отдохнуть, набраться сил, перестроиться и спланировать новую операцию — более продуманно, так, чтобы она могла обеспечить верный успех. Ведь в случае неудачи армия развалится.

   — Не развалится. Вы выведете армию и сохраните её.

Волнение охватило Деникина: он всегда переживал, когда чувствовал к себе доверие, когда на его плечи возлагали тяжёлую ношу ответственности.

   — Лавр Георгиевич! — воскликнул он. — Да если генерал Корнилов покончит с собой, то никто не выведет армию — она перестанет существовать!

Корнилов молча обнял Деникина. Антон Иванович не видел его лица, но был уверен, что глаза Лавра Георгиевича увлажнились.

...В то утро, когда Корнилов отдал приказ штурмовать Екатеринодар, Деникин стоял на высоком берегу Кубани и с тяжёлым чувством смотрел на поле боя. Орудия красных вели прицельный огонь по позициям добровольцев. Снаряды с шипением проносились над головой. Один разорвался в небольшой роще вблизи дома, где сутки назад заседал военный совет. Второй угодил прямо в дом.

Деникин сорвался с места и устремился к штабу. Навстречу ему с искажённым лицом бежал адъютант Корнилова.

   — Ваше превосходительство! Генерал Корнилов...

Когда Деникин подбежал к штабу, первым, кого он увидел, был Романовский. Он и несколько офицеров несли носилки. Подойдя к Деникину, они опустили их на землю.

Корнилов лежал, закрыв узкие, монгольского типа глаза. Сейчас он показался Деникину ещё более маленьким и жалким.

«Надежда и опора Добровольческой армии!» Деникин словно оцепенел. Он увидел кровь на виске Корнилова и рану на правом бедре. Корнилов ещё дышал. Деникин опустился на колени. Рыдания вырвались из груди, страшное отчаяние охватило его, хотелось и самому уйти из этого безумного мира, бросив бессмысленную борьбу.

«Ты можешь уйти, — внезапно мелькнула мысль, — но что будет с армией, с теми людьми, которых ты вовлёк в эту братоубийственную бойню? Ты не имеешь права уйти добровольно, ты уйдёшь лишь тогда, когда твою жизнь оборвёт вражеская пуля...»

   — Вы примете командование армией? — словно издалека услышал он вопрос Романовского.

Деникин встал на ноги:

   — Только сейчас, на поле боя. Как помощник командующего. Преемником может быть только генерал Алексеев. Срочно пошлите ему мой рапорт в станицу Елизаветинскую.

Прибывший к месту событий Алексеев с непривычной суетливостью подошёл к Деникину:

   — Ну, Антон Иванович, принимайте горькое наследство. Помоги вам Бог!

Гибель Корнилова тяжело отозвалась на моральном состоянии армии. В Корнилова верили как в человека, который способен привести армию к победе. Без него армия осиротела, появилась растерянность, многих охватил страх перед будущим. В Деникина ещё не поверили так безоглядно, как в Корнилова. Было много сторонников Маркова как преемника командующего. Но тот, узнав об этих настроениях, построил свой полк и, возвышаясь на коне, сказал твёрдо:

— Армию принял генерал Деникин. Беспокоиться за её судьбу не приходится. Этому человеку я верю больше, чем самому себе!

Деникин штурм Екатеринодара сразу же отменил и отдал приказ: под прикрытием темноты ускоренным маршем оторваться от противника. Предстояло уйти из района с густой сетью железных дорог и сосредоточиться в станице Медведовской.