Деньги за путину - [7]
— Да нет! — возразил вслух своим мыслям Савелий. — Инструмент дали? Не дали. Людей? Пожалели. Э-эх!
— Не говори, — поддерживал его Антонишин, вращая шеей. — Есть же плотники в колхозе. Бог и велел им заниматься этим утюгом. — Он пнул кунгас ногой и подцепил гвоздодером край бруса, соединяющего днище посудины с бортом. — Тянем?
Савелий удачно вогнал в образовавшуюся щель топор. Старая смола по шву натянулась, лопнула. Брус обломился. Гена просунул палец и со знанием дела протянул:
— Э-те-те! Как же они плавали? Шпаклевочки-то совсем тю-тю. Ну и работнички, видать, делали!
— Погоди разглядывать, брус надо отодрать. Да не рви, не рви. Так можно обламывать до посинения.
Шпаклевка между днищем и бортом все же была, только почти вся сгнила. Савелий поддел ее гвоздем и вытянул распадающийся влажный жгут.
Согласованными движениями они отодрали остаток бруса, но у самого носа он опять обломился. Гена хотел было упрекнуть своего напарника, да осекся, разглядев, что брус в этом месте, оказывается, надставлен. И не просто, не внахлест, как обычно делают, а этакими замысловатыми ступеньками, какие увидишь лишь на уголках старинных деревянных шкатулок.
— Учись у великих мастеров! — сказал он. — Комар носа не подточит.
Так, спустя много лет, творение безвестного мастерового дяди Яши еще раз было по достоинству оценено парнями, которые ни черта не смыслили в столярном деле. Но хорошую работу видит каждый.
Подошел Чаквария, нервно пошевелил усами:
— Слушай, дорогой, так дело не пойдет. Полтора дня на одну доску! Вы что, собираетесь все лето вести тут реставрационные работы? Чтоб завтра закончили!
— Каких полтора дня? Каких полтора? — не выдержал Савелий. — Вчера, сами видели, дождь шел, потом гвозди рвали…
Гена в подтверждение просунул палец между днищем и бортом:
— Вот куда вода хлестала. И не доска это, а брус. Кстати, кунгас можно назвать творением корабельного искусства. Такое и не грех подреставрировать…
Чаквария безнадежно махнул рукой: ладно, ждать не будем, когда надо, тогда и спустим на воду.
Савелий с Антонишиным ожесточенно вырвали второй брус.
— Ломать не строить! — заключил Савелий.
Старая смола отслаивалась целыми лепехами, обнажая коричневые влажные доски.
— Лучше бы зимой позаботились перевернуть лангет, — все не унимался Савелий. — Тьфу, черт! Откуда это взялось дурацкое слово? Давай браться за корму.
Они попытались ножовкой спилить раздавленный трактором левый открылок, но расщепленные доски прочно держались на поперечных брусьях. Пришлось вначале отрывать их. Открылок шатался, пружинил — пилить было крайне неудобно. И тогда Гена, распаренный и злой, со всего маху бухнул топором по открылку. Брызнули искры. Оттопырив нижнюю губу, он ударил еще раз, еще…
— Э-э-э! — предостерегающе протянул к нему руку Савелий. — Не дрова ведь… — У ног среди прочей щепы уже валялись проклятые брусья открылка.
Гена ошалело посмотрел на море, вытер шапкой лицо и впервые замысловато выругался. Они не заметили, как рядом возникла фигура старика Нноко. Он внимательно разглядывал развороченную корму кунгаса.
— Какомэй![1] — он обошел ребят, наклонился ко второму целому открылку. — Этот теперь — он чиркнул пальцем поперек спаренных досок. — А то лево-лево будет ходить.
Гена вопросительно глянул на Савелия, точно спрашивая разрешения.
— А дед, по-моему, прав. Валяй.
Гена поплевал на ладони, снова зачем-то посмотрел на море, а уж потом со всего маху шваркнул по целому открылку. Удар пришелся точно между досками. Вдвоем они налегли на ломик, раздвинули щель, и Гена еще раз хватил топором, а потом снова внимательно и кратко посмотрел на море.
— О-о! — Нноко удовлетворенно сунул мундштук в рот и отправился в «шкуродерку», где собирались опробовать новый барабан.
Хрястнув еще пару раз, Гена посмотрел на развороченную корму кунгаса. Печальное зрелище. Савелий тоже сник.
— Что делать будем? — спросил он и опасливо оглянулся по сторонам.
— Ищи пилу. Спилим — и дело в шляпе.
В столярке Савелию выдали пилу. Этот инструмент он держал последний раз в далеком детстве, помогая отцу заготавливать дрова на зиму. И вообще из пилящих инструментов более-менее был знаком лишь с лобзиком. Поэтому им вначале никак не удавалось сделать даже надпил. Зубья прыгали в разные стороны.
— Держи ровней!
— Куда дергаешь? На себя тяги!
— Да ты сам не туда тянешь…
— Я-то туда, а вот ты куда?
Савелий доверчиво приложил руку к зубьям, как это делают с ножовкой.
— Давай!
В то же мгновение он вскрикнул и сунул палец в рот. И вот тогда он впервые с удивлением и печалью открыл для себя: ничего он еще за эти два дня не сделал такого, что вышло бы сразу и ладно. А ведь смешно подумать, всего-навсего дряхлый кунгас ремонтируется. Это было очень важное для него открытие. Но вслух он только и заметил грустно:
— Аптечку бы…
— Не говори, врача тоже бы не мешало. Дай перевяжу.
Когда открылки оказались спиленными, оба согласились, что корма даже стала выглядеть симпатичнее.
— Чисто сработано! — Савелий протер курткой очки и впервые почувствовал облегчение — доведут они эту посудину до ума, доведут!
— У меня идея. — Гена поднял указательный палец. — Давай к краям кормы приварим смолой пожарный шланг. Для герметизации, а? Вон у склада полно обрывков.
Повесть «Спроси пустыню…» посвящена будням спецназа. Действие происходит в знойной пустыне Южной Республики, где отряды непримиримой оппозиции режиму сбили военно-транспортный самолет России и в качестве заложников удерживают летный экипаж. Освободить авиаторов — такая задача поставлена перед командиром подразделения спецназа майором Амелиным и группой его бойцов. Задача не из простых, поскольку заложники находятся в руках боевиков, для которых законы не писаны…В лесу под Вязьмой, что на Смоленщине, обнаружен труп болгарского гражданина Рачева.
Владимир Христофоров родился в 1941 году в Семипалатинске. С 1958 года работает в различных газетах Казахстана, учится в Карагандинском педагогическом институте. В 1967 году журналистские пути-дороги привели его на Чукотку, и с тех пор тема Севера — главная в творчестве В. Христофорова. Он автор — книг «Лагуна Предательская», «Невеста для отшельника», «Деньги за путину».В. Христофоров лауреат премии Магаданского комсомола, член Союза писателей СССР.
Новая книга молодого писателя продолжает цикл рассказов, объединенных темой детства. Она касается проблем преемственности поколений и влияния Севера на нравственный облик нашего современника.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.
Сергей Кучеренко живет и работает в Хабаровске. Он известен дальневосточному читателю как автор книг «Звери у себя дома», «В снегах Сихотэ-Алиня», «Зов Сихотэ-Алиня».В рассказах и очерках своего нового сборника С. Кучеренко размышляет о соприкосновении мира живой природы и мира людей. Он рассказывает о своеобразной природе Хабаровского края, наполненной поразительными контрастами, красотами, загадками, а также о делах и заботах биологов, охотоведов, егерей, связанных с решением проблем сохранения и умножения таежных богатств.