Деньги правят миром - [7]

Пацан пожевал губами, раздумывая:

— Больше никого?

— Дед с бабкой магглы.

— Ну так валите к ним. В Лютном вам ловить нечего.

— Да это я понимаю. Мать…

— Боится?

— Да. По ней, так лучше Лютный.

— Дура. Так ей и скажи.

— Ага, так она меня и будет слушаться. Припрется этот, как его, агент… Липман, а потом она скажет, мол, сынок, переезжаем.

— Кто припрется? — воскликнул Нимбл не без издевки. — Липман?! Хы. Ну вы попали. Гони его в три шеи…

— Как? Они взрослые, а я…

— А ты дурак. Слушай сюда. Но с тебя причитается. Хотя Липман сволочь еще та, я б ему… — Нимбл поманил его пальцем и начал быстро шептать на ухо. Выслушав, Пит рассмеялся:

— Ну ты придумал. Башка-а…

— Съедят вас. Мать так точно. Тебя… не знаю. Один из ста, что выживешь, я б поставил.

— Торговаться научишь — с меня обед.

Они пошли по рядам, где Пит под руководством нового знакомого на часть полученных денег накупил припасов, особенно не портящихся: круп, муки, макарон… По рисунку, который он худо-бедно из себя вымучил, мать сделала ему довольно крепкий объемный рюкзачок из старой куртки, так что и складывать было куда, и руки оставались свободными. Нимбл, кстати, оценил. И захотел такой же. Петр задумался о жилете-разгрузке, удобная ведь вещь. А еще гадал, стоит ли вести домой этого явно неблагонадежного парня…

Все решил опять-таки случай, вполне обычный для этих мест, тем более, что шли они не обычным путем: Пит из-за тяжелого рюкзака решил срезать дорогу через небольшой пустырь за Лютным. Ну, и… пришлось подраться. Вдвоем на троих, но сила Пита и его мощный не по возрасту кулак плюс ловкость и меткость Нимбла позволили им выйти без потерь. Ну, почти. Не считая синяков и ободранных костяшек кулаков Пита и оторванного рукава Нимбла. Даже все зубы были целы, не то что у противников.

— Эти будут следить, даром что мелкие, один тут не ходи, — предупредил Нимбл.

Пит кивнул. В лучших традициях шпионажа он «запутывал следы»: покружил немного по пути домой, к удивлению нового… да, пожалуй, уже приятеля. И вести его к себе было теперь как-то совсем без проблем.

— А ты чего один-то? Не в стае?

— Я не чистокровный оборотень, если ты об этом. Я полукровка. И маг.

— Ого. Тебе сколько?

— Одиннадцать. Так ты…

— Что?

— Ты к оборотням… нормально?

— Ну, мне пока никто из них ничего плохого не сделал. Да и ты ж не оборачиваешься?

— Пока нет.

— Надеюсь, так и останется.

— А я-то как надеюсь, — криво усмехнулся тот.

А через пару минут задумчиво спросил:

— Как, говоришь, отца звали?

— Никак не говорю. Тебе зачем?

— Три месяца назад? Контора недвижимости?

— Откуда ты?!..

— Петтигрю?

Петр схватил его за грудки, сам себе удивляясь. Ведь он, по идее, вовсе не знал того отца, который был у Питера, но… иначе просто не мог.

— Что ты знаешь? — прошипел он парню в лицо.

Тот встретил его взгляд своими спокойными орехово-карими глазищами:

— Тебе это ни в чем не поможет, — и отодрал от себя его руки.

Пит понял с полуслова. Пальцы сами сжались в кулаки, и сквозь зубы он процедил:

— Я вырасту.

И встретил совершенно серьезный и взрослый взгляд.

— Вдвоем шансов больше. Я расскажу. Не здесь.

По пути они успели поговорить еще немного.

— А тебе письмо из Хога не приходило?

— С чего бы?

— Так вроде… всем магам после одиннадцати приходит.

 — Ага. Щас. То-то по Лютному и в округе десятки таких, как я, шарят.

— Так ты что, один совсем?

— Я в банду не хочу, — пацан насупился.

— Кинули когда?

— Хуже.

— Ну ладно, пытать не буду. Захочешь — скажешь, нет — значит, не мое дело.

— Сказал же, потом. Не на улице.

Через пять минут они уже подошли к дому. Мать, конечно, разохалась, но обедом накормила обоих щедро. И куртку новому приятелю сына починила.

«Вот, сын уже наводит контакты с Лютным, — подумала женщина, — а ведь даже этот мальчик… Он совсем один, кажется. И, похоже, ровесник или даже помладше Пита. Ему намного хуже, чем нам».

Рука сама потянулась к вихрам мальчишки, погладить, ободрить. Он вскинулся, и она вмиг отдернула руку.

— Простите, мэм. Я… отвык, — ломкий мальчишеский голос тронул за душу.

— Ничего, я понимаю, извини… Нимбл.

— Джейк. Меня зовут Джейк Хейли, мэм.

— Я рада звать тебя по имени, Джейк. У нас тут осталось немного вещей, из которых Пит быстро вырос, ты не против, если я тебе приготовлю?

— Я — и против? Да что вы, мэм, только рад. У нас в Лютном гордые долго не живут.

***

— Не, мать у тебя не фиалка… Курочка, — ласково сказал Нимбл. — Все верно, нечего ей в Лютном делать. Ну, а как действовать тебе, ты понял. Амулет принесу.

А потом глубоко вздохнул…

— Мою старшую сестру звали Иви.

— Она… умерла?

— Замучил. Один гад.

— Липман?

— Старший брат. А может, и оба. Она, когда вернулась, говорить перестала. А через два дня умерла. Но я тоже вырасту. Главное сейчас — выжить.

Но через полчаса Питер знал поименно и убийц отца, и их заказчика…

Когда мать вынесла ворох вещей для Джейка, Пит опять не узнал сам себя: он зарылся в них, вытаскивая и откладывая назад то, что, как он считал, еще вполне пригодится. Правда, оставлял он лишь то, что было приятелю определенно велико. Миссис Петтигрю удивленно смотрела на сына, обычно никогда не заботящегося о вещах… А у Петра зрели новые мысли. Когда довольный и приодетый новый приятель ушел, он снова взял мать в оборот: