Деньги - [3]
Освеженный после краткого отруба, я поднялся и зашел в соседнюю комнату. Под бесстрастным взглядом зеркала занялся переосмыслением в наемном блеске глухих стен ванной. Я почистил зубы, расчесал лохмы, подстриг ногти, протер глаза, прополоскал горло, принял душ, побрился, переоделся — и в итоге выглядел ничуть не лучше. Господи, как меня разнесло. В ванной или на горшке — самому тошно. Сижу на стульчаке куча кучей, котел вот-вот перегреется, ни дать, ни взять старый, побитый жизнью бомж. Как до такого дошло? Не только же из-за всего фаст-фуда, из-за всей выпивки. Нет, налицо явный умысел. Папаша мой отнюдь не толстяк. Мать тоже не могла похвастать чрезмерными габаритами. В чем же дело? Могут ли тут помочь деньги? Все мое тело нужно высверлить, залатать, заменить. Поставить одну большую коронку. Так я и сделаю, как только разживусь деньжищами.
Селина, моя Селина, ах эта Селина Стрит… Сегодня кое-кто поведал мне одну из ее страшных тайн. Но говорить об этом сейчас я не хочу. Потом расскажу. Сначала надо выйти, выпить еще и утомиться гораздо сильнее.
Двери разъехались, и я, шатаясь, ввалился в вестибюль, сплошные тиковые панели и мерцанье огней. Люди в форме стояли, как влитые — ни дать, ни взять часовые в окопах. Я шлепнул ключ на конторку портье и серьезно кивнул. Я уже так нагрузился, что не понимал, понимают ли они, что я нагрузился. Их это волнует? А вот и плевать, я уже слишком нагрузился. По-боксерски ссутулившись, я закосолапил к двери.
— Мистер Сам?
— Он самый, — скаламбурил я. — И?..
— Сэр, вам звонили сегодня днем. Кадута Масси… Та самая Кадута Масси?
— Та самая. Она… передать ничего не просила?
— Нет, сэр. Ничего.
— Ну и ладно. Спасибо.
— Мм-хм…
Я направился к югу по Бродвею. Что еще на хрен за «мм-хм»? Я прокладывал себе путь через выдохнутое подземкой плотоядное племя. Слух мой резало гиканье сирен, свистки велосипедистов, скейтбордистов, прыгунов на «пого»,[3] мам с колясками, серфингистов. Я видел автомобили, стремительно увлекаемые вперед силой своих гудков. В воздухе неудержимо веяло состязательностью, демократией, курсивом. Эти люди на что угодно готовы, лишь бы не изменить себе — на что угодно, без преувеличения. Выпихнутый на обочину из строя шаркунов и лентяев, очевидцев и бомжей, здоровенный крикун нордического вида молотил руками воздух, предавая анафеме весь транспорт чохом. Шевелюра характерного ядовито-желтого цвета, не прическа, а омлет. Осыпая ударами невидимого противника, он с пеной у рта распинался про обман и предательство, сокращение штатов, выселение. «Это мои деньги, а ну гоните! — сказал он, — Мне нужны мои деньги, гоните их немедленно!» В городе полным-полно таких типов, типов и телок, день-деньской только и знающих, что стенать, голосить и плакаться о невезении. В каком-то журнале я прочел, что это хроники из муниципальных психушек. Их повыпускали лет десять назад, когда с деньгами случилась засада… Ничего так деньги пошутили, всем аукнулось. Араб застегивает молнию в овечьем загоне, удовлетворенно озирает стадо и говорит: «Эй, Басим. Вздуем-ка цены на нефть». Через десять лет здоровенный блондин машет руками на Бродвее, чтобы все видели.
Я нырнул в топлесс-бар на Сорок четвертой. Заносило когда-нибудь в подобные точки? Я ожидал чего-нибудь типа воровской малины, патрулируемой полуголыми горничными. А вот и хрен. Просто на возвышении за стойкой пляшут несколько цыпочек в подштанниках; ты сидишь себе и хлещешь бухло, а они трясут буферами. Виски лилось рекой, три с полтиной стопах, я полоскал северо-западный квадрат, заодно прижимая холодный стакан к пульсирующей щеке. Вроде, помогает. По крайней мере, успокаивает.
На возвышении работали три девицы, выпячивали телеса на фоне зеркальной стенки. Ради меня и рыжеватого соседа гермафродитской наружности старалась застенчивая коротышка несколько щенячьего телосложения. Ну-ка, присмотримся. В бликах ламп кожа ее отдавала нездоровой бледностью, явная предрасположенность к сыпям и аллергиям. Тяжеловатые груди уныло поникли, сеть морщинок у сосков, жировая складка над штанишками, темно-синими и с начесом, как эластиковые тренировочные. И точно, у грудей сверху — зазубринки, даже белее, чем остальная кожа. Лет девятнадцать-двадцать, и уже растяжки; явно что-то не так, усталость формы, ошибка в проекте, и настолько рано. Впрочем, она была в курсе. Обычная мордашка девки-сорванца пыталась удержать типовую ухмылку упоенной независимости, но тревога все равно прорывалась — тревога телесная, не тот, другой стыд. Если вас интересует мое просвещенное мнение, то девице в этом бизнесе ничего не светит. Но никуда мне от нее не деться, по крайней мере, ближайшие полчаса. Две ее соперницы Дальше на помосте были, вроде, куда более в моем вкусе, но стоило мне лишь покоситься в их сторону, как щека умело отдавалась пульсирующей болью. К тому же, нельзя забывать о моей чаровнице, ее чувства тоже что-то значат. Не волнуйся, малышка, я с тобой. Ты меня вполне устраиваешь. Периодически она посылала в мою сторону улыбку. Такая беспомощная, неуверенная улыбка. Да, такая стыдливая.
Новый роман корифея английской литературы Мартина Эмиса в Великобритании назвали «лучшей книгой за 25 лет от одного из великих английских писателей». «Кафкианская комедия про Холокост», как определил один из британских критиков, разворачивает абсурдистское полотно нацистских будней. Страшный концлагерный быт перемешан с великосветскими вечеринками, офицеры вовлекают в свои интриги заключенных, любовные похождения переплетаются с детективными коллизиями. Кромешный ужас переложен шутками и сердечным томлением.
Этот роман мог называться «Миллениум» или «Смерть любви», «Стрела времени» или «Ее предначертанье — быть убитой». Но называется он «Лондонские поля». Это роман-балет, главные партии в котором исполняют роковая женщина и двое ее потенциальных убийц — мелкий мошенник, фанатично стремящийся стать чемпионом по игре в дартс, и безвольный аристократ, крошка-сын которого сравним по разрушительному потенциалу с оружием массового поражения. За их трагикомическими эскападами наблюдает писатель-неудачник, собирающий материал для нового романа…Впервые на русском.
«Беременная вдова» — так назвал свой новый роман британский писатель Мартин Эмис. Образ он позаимствовал у Герцена, сказавшего, что «отходящий мир оставляет не наследника, а беременную вдову». Но если Герцен имел в виду социальную революцию, то Эмис — революцию сексуальную, которая драматически отразилась на его собственной судьбе и которой он теперь предъявляет весьма суровый счет. Так, в канву повествования вплетается и трагическая история его сестры (в книге она носит имя Вайолет), ставшей одной из многочисленных жертв бурных 60 — 70-х.Главный герой книги студент Кит Ниринг — проекция Эмиса в романе — проводит каникулы в компании юных друзей и подруг в итальянском замке, а четыре десятилетия спустя он вспоминает события того лета 70-го, размышляет о полученной тогда и искалечившей его на многие годы сексуальной травме и только теперь начинает по-настоящему понимать, что же произошло в замке.
Знаменитый автор «Денег» и «Успеха», «Лондонских полей» и «Стрелы времени» снова вступает на набоковскую территорию: «Информация» — это комедия ошибок, скрещенная с трагедией мстителя; это, по мнению критиков, лучший роман о литературной зависти после «Бледного огня».Писатель-неудачник Ричард Талл мучительно завидует своему давнему приятелю Гвину Барри, чей роман «Амелиор» вдруг протаранил списки бестселлеров и превратил имя Гвина в международный бренд. По мере того как «Амелиор» завоевывает все новые рынки, а Гвин — почет и славу, зависть Ричарда переплавляется в качественно иное чувство.
«Успех» — роман, с которого началась слава Мартина Эмиса, — это своего рода набоковское «Отчаяние», перенесенное из довоенной Германии в современный Лондон, разобранное на кирпичики и сложенное заново.Жили-были два сводных брата. Богач и бедняк, аристократ и плебей, плейбой и импотент, красавец и страхолюдина. Арлекин и Пьеро. Принц и нищий. Модный галерейщик и офисный планктон. Один самозабвенно копирует Оскара Уальда, с другого в будущем возьмет пример Уэлбек. Двенадцать месяцев — от главы «Янтарь» до главы «Декабрь» — братья по очереди берут слово, в месяц по монологу.
В 1973 году Мартин Эмис, известный английский прозаик и критик, удачно дебютировал романом «Записки о Рейчел». Действие романа происходит за сутки до того, как герою-повествователю, Чарльзу Хайвэю, исполнится двадцать, и сосредоточено на его болезненных амурных переживаниях. Критики, за малым исключением, оценили мастерство создания комических ситуаций. В следующем году книга удостоилась премии Сомерсета Моэма.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Рей и Елена встречаются в Нью-Йорке в трагическое утро. Она дочь рыбака из дельты Дуная, он неудачливый артист, который все еще надеется на успех. Она привозит пепел своей матери в Америку, он хочет достичь высот, на которые взбирался его дед. Две таинственные души соединяются, когда они доверяют друг другу рассказ о своем прошлом. Истории о двух семьях проведут читателя в волшебный мир Нью-Йорка с конца 1890-х через румынские болота середины XX века к настоящему. «Человек, который приносит счастье» — это полный трагедии и комедии роман, рисующий картину страшного и удивительного XX столетия.
Иногда сказка так тесно переплетается с жизнью, что в нее перестают верить. Между тем, сила темного обряда существует в мире до сих пор. С ней может справиться только та, в чьих руках свет надежды. Ее жизнь не похожа на сказку. Ее путь сложен и тернист. Но это путь к обретению свободы, счастья и любви.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мануэль Пуиг – один из ярчайших представителей аргентинской литературы ХХ века, так называемой «новой латиноамериканской литературы». Имя Пуига прочно заняло место рядом с Борхесом, Кортасаром, Сабато, Амаду, Маркесом, Карпентьером, Бенедетти. Его книги переведены на все европейские языки и постоянно переиздаются.«Предательство Риты Хейворт» (Рита Хейворт – легендарная голливудская красавица, звезда экрана) – дебютный роман Пуига, после которого о нем заговорил весь мир. Работая в сложнейшем жанре «бесконечной строки», автор создает уникальное полотно человеческой жизни – от рождения до старости – с помощью постоянных «переломов» сюжета, резкой смены персонажей, хитрой интриги.
Средневековье. Свирепствует Инквизиция. Миром правит Церковь. Некий врач — весьма опытный анатом и лекарь, чьими услугами пользуется сам Папа — делает ошеломляющее открытие: поведением женщины, равно как ее настроением и здоровьем, ведает один единственный орган, именуемый Amore Veneris, то есть клитор...В октябре 1996 г. жюри Фонда Амалии Лакроче де Фортабат (Аргентина) присудило Главную премию роману «Анатом», однако из-за разразившегося вокруг этого произведения скандала, вручение премии так и не состоялось.
От издателя:Карен Бликсен, датская баронесса, — одна из самых оригинальных писательниц XX века. Ее творчество уникально, поскольку сочетает в себе элементы самых разных жанров — от триллера до путевых заметок, от философской прозы до лирической комедии. «Из Африки» — главная ее книга, которая неоднократно выдвигалась на Нобелевскую премию; по ней Сидни Поллак снял одноименный фильм (Мерил Стрип, Роберт Редфорд, Клаус Мария Брандауэр), получивший «Оскара» в пяти номинациях.Этот роман — воспоминание о долгих годах, прожитых Бликсен в Африке, о приключениях, опасностях и, конечно же, людях, влюбленных, как и она сама, в этот странный, неповторимый, чарующий континент.
Англия, XII век. Смутное время, жестокая эпоха, необузданные нравы, падение моральных устоев… Добро и зло меняются местами и подчас становятся неотличимыми друг от друга. Грандиозная панорама самых темных лет в истории Англии — борьба за престол, междоусобные войны, предательство церкви, — и все это на фоне возведения великолепного готического собора.