Дьенбьенфу - [41]

Французы так произвольно обозвали эти две горы. Полковник Пиро, однорукий командующий артиллерией Дьенбьенфу, ветеран многих боев, осматривая горы через стереотрубу, совершенно обескураженный внезапным артиллерийским налетом, отдал приказ открыть ответный огонь по засеченным его наблюдателем огневым позициям противника.

Это было его основной ошибкой, потому что удары французских 105-мм гаубиц по горным склонам подняли столько известняковой пыли, что его наблюдатели уже не смогли засечь настоящие огневые позиции Вьетминя. В облаках порохового дыма и пыли все исчезло.

Полковник де Кастри приказал перебросить на восточный фланг несколько танков. Они в ярости стреляли оттуда по горам, не видя настоящих целей. Взлетели истребители-бомбардировщики и поливали затянутые пороховым дымом склоны бомбами и ракетами.

- Наконец-то! – кричал в грохоте выстрелов комендант крепости своему начальнику штаба Ланглэ. – Они вытащили две свои пушечки, которые смогли перетянуть через горы. И сейчас мы их прикончим!

Но он ошибался. Пока он возбужденно смотрел на горы через бинокль, наблюдатели Народной армии спокойно отмечали места попадания своих снарядов. Через полчаса огонь вели уже только французы. Они выпустили по ложным целям более 1500 снарядов, а вьетнамцы прекратили стрельбу уже после ста выстрелов. Орудия оттянули назад в казематы для чистки и ухода. Они выполнили свое первое задание без потерь – провели точную пристрелку.

Когда огонь по Дьенбьенфу прекратился, полковник де Кастри, еще больше укрепившись в своем мнении, что смог подавить всю артиллерию противника, спокойно вышел из своего бункера. Он направился к командному пункту полковника Пиро. Как всегда, выйдя из бункера, он надел красную фуражку спаги, которую так любил, и красный шелковый шарф. В руке он вертел трость.

- Поздравляю, – сказал он покровительственным тоном. – Вы быстро и безболезненно вырвали тем типам зубы. Они теперь не скоро оклемаются!

После этого он разрешил перевезти самолетом сюда еще полевой бордель из Ханоя – в дополнение к сбежавшим сюда из Лай-Чау проституткам. Шлюхи из Лай-Чау были из алжирского кочевого племени. Их привезли с собой в Азию подразделения, раньше дислоцированные в Северной Африке. На такую вольность во французской колониальной армии смотрели сквозь пальцы. Кроме того, к полевым шлюхам здесь относились так же, как к предметам оснащения. Когда они изнашивались, их просто выбрасывали. Учреждение, которое должно было прилететь из Ханоя, официально называлось В.М.С. Это было сокращением от Bataillon Medical de Campagne (полевой медицинский батальон). Так красивее писалось в отчетах. А в войсках этот В.М.С. называли Bordell Mobile de Campagne – полевой мобильный бордель.

Поль Буржад тонкими пальчиками спрятала подписанную де Кастри просьбу в мешок для авиапочты, направляемой в Ханой. Секретарша коменданта крепости, даже в своем камуфляже и десантных ботинках напоминавшая парижскую манекенщицу, удивительным образом относилась с все меньшим пониманием к примитивным сексуальным потребностям колониальных солдат. Возможно, причиной было то, что ее чувства к де Кастри были действительно романтичными, хотя у полковника, по сути, были такие же потребности, как и у подчиненных ему солдат.

Кенг услышал приближение патруля. Направление подсказывало ему, что это свои. Но они шли необычно громко. Кенг понял причину, когда они приблизились, и он смог их увидеть. Это был тяжелогруженый обоз с провизией.

- Ты Кенг? – спросил его старший в обозе.

- Кто еще мог бы забраться так далеко, если не я?

Старший усмехнулся. Это был маленький темнокожий солдат с большим револьвером на боку, кроме того, он тащил разные мешки и канистры, как и все остальные, опустившие их на минутку на землю.

- Верховное командование желает тебе счастливого праздника Тэт, – торжественно обратился маленький солдат к Кенгу, – и мой отряд присоединяется к поздравлению.

Кенг увидел, как привлеченный разговором из укрытия осторожно выполз радист Кванг До. Кенг подозвал его, и попросил маленького солдата: – Повтори еще раз свою речь!

Солдат поздравил и Кванг До, потом заметил: – Хорошо, что скоро не нужно будет карабкаться по горам. Знаешь, сколько весят наши мешки? Мы пройдем ко всем передовым наблюдателям и к позициям зениток, вон там, дальше на склоне.

Он открыл один из мешков, который нес на плече с помощью веревки из волокна кокосового ореха. Оттуда он вытащил для Кенга и его радиста пироги из рисовой муки, холодное жаркое и арахис в сахаре, любимое с детства лакомство вьетнамцев. Он передал подарки, затем с серьезным лицом приложил руку к тропическому шлему и торжественно объявил: – Главнокомандующий, генерал Зиап лично, желает приятного аппетита всем бойцам. И – всем, кто участвовал в огневом налете, он выражает свою глубокую признательность.

Закончив речь, он стал завязывать мешок. Закинув его через плечо, он крикнул своему отряду: – Вперед! Нам предстоит еще долгий путь!

Радист, оставшийся с Кенгом, смотрел с удивлением на дары. Один из отряда, который нес с собой огромный сосуд, налил из него чай в посуду Кенга. Крепкий зеленый чай, в котором еще плавали листики и черенки.