Дьенбьенфу - [39]

Гастон Жанвилль так углубился в работу, что заметил девушку Ба и чужака, когда те уже стояли прямо перед ним.

Он сбивал молотком каркас для водораспределительного колеса, которое когда-то давно видел где-то на юге. В деревне Ксом-Донг до сих пор в период созревания риса женщины каждый день часами переносили воду для полива в кожаных мешках из низко расположенных канав на высокие поля. Тяжелая, отнимающая все силы работа. Первое время своего пребывания в поселке Жанвилль сам часто бросался помочь женщинам, и тут ему в голову взбрела идея построить водораспределительное колесо. Осел, ходивший по кругу, через систему конических шестеренок приводил бы в движение колесо с черпаками, которое качало бы намного больше воды, чем смогут перенести на себе все женщины деревни вместе взятые.

Машина была почти готова, и Жанвилль смотрел на нее как на свой первый удачный вклад в деревенскую жизнь, которую он вел тут со времени своего исчезновения из Ханоя. Ксом-Донг насчитывал лишь несколько свайных хижин, все знали друг друга, и, как принято у муонгов, на общих работах работали целыми семьями. Этим днем Жанвилль работал один в поле только потому, что приехавший в деревню партийный агитатор проводил собрание всех местных крестьян, на которое его, как иностранца, не пригласили.

Теперь этот агитатор, маленький, уже немолодой человек в зеленой солдатской форме, внезапно стоял перед ним. Он снял тропический шлем и вытер пот со лба. Ба, девушка, как всегда с длинной винтовкой за спиной, немного смущенно переминалась с ноги на ногу, а потом сказала: – Гастон, это товарищ Тиен. Он военный. Он хотел увидеть тебя...

Человек в форме прервал ее, обратившись к Жанвиллю: – Я и сам немного говорю по-французски. Хотел познакомиться с вами. Я много слышал о вас. Еще в Ханое.

- В Ханое? – недоверчиво спросил Жанвилль.

Но вьетнамец улыбнулся. – В лазарете, где вы лежали, было несколько вьетнамцев, запомнивших вас. Кстати, я участвовал в обсуждении вопроса, тогда еще, когда мы решали, разрешить ли вам жить здесь или все-таки отправить в лагерь военнопленных.

- Ах, – разочарованно промолвил Жанвилль, – а сейчас вы передумали...

Но тут чужак снова удивил Гастона своей улыбкой: – Нет, нет. Я приехал сюда не ради вас. Меня наоборот радует, что вы нашли друзей в деревне. Люди говорили мне, что вы мирный человек с умелыми руками...

- Но? Жанвилль догадывался, что это не визит вежливости. Что-то за этим стояло, раз агитатор, несомненно, офицер, нашел его здесь, на рисовых полях. Он не ошибся. Человек в униформе кивнул и подошел ближе. За ним последовала смущенная Ба.

- На самом деле есть одно «но». Правда, оно касается не вас. В любом случае не вас непосредственно. Мы убедились, что вы пришли к нам из искренних побуждений. Это мы будем уважать и в будущем. Вот только Ба... Он взглянул на девушку.

Она уставилась вниз, где ее пальцы ног зарылись во влажную землю. Когда она собралась с духом, то, наконец, сказала: – Я ухожу.

- Ты уходишь из Ксом-Донга?

- Да.

- Могу я пойти с тобой?

- Нет, – ответил вместо нее офицер. – Вы должны оставаться здесь. Работать. Пока Ба не вернется.

- Я? Один? – Жанвилль встал перед девушкой. Он был сбит с толку и потребовал: – Ты объяснишь мне?

Она долго думала, как объяснить ему все это. С тех пор как он попал сюда, они жили вместе. Теперь ей нужно последовать призыву народного правительства и пойти на северо-запад, где предстоит великая битва. Может ли понять это все француз, ушедший от своих земляков, чтобы больше никогда не воевать?

Гастон Жанвилль молча выслушал ее рассказ о том, что она научилась лечить небольшие раны в своей деревне. Теперь, когда начнутся бои, будет много раненых. Тяжелораненых. И там понадобятся девушки, вроде нее.

- Это мои земляки, – сказала она. – И речь идет о Вьетнаме.

К ее облегчению, Гастон Жанвилль не вскипел. Он тихо сказал: – Я понимаю. Тут и думать нечего, ты нужна своей стране, поэтому тебе следует идти.

- Я думала, так как ты...

Француз бросил на нее ироничный взгляд. – Со мной все по-другому, Ба. Мне стало стыдно за моих земляков. Тебе это не грозит. Только не пытайся рассказывать мне, что ты не поняла этого давным-давно.

- Я поняла, – согласилась она. – Но все равно...

- Она вернется, – включился в разговор военный. Он был уже во многих деревнях, мобилизовал людей для работы на северо-западе, но каждый раз было чему удивляться.

Француз посмотрел на молоток в своей руке, потом взглянул на офицера и задумчиво сказал: – Я знаю, что такое идти на войну, мой друг. И я знаю также, что каждый хочет вернуться домой. Если Ба не вернется, я стану очень одиноким человеком.

Военный помолчал, но все же задал вопрос: – Вы хотите остаться у нас, месье Жанвилль? Я имею в виду – потом, когда Вьетнам станет свободным?

В первый раз в этой деревне Жанвилля назвали «месье».

- А разве не должен муж всю свою жизнь провести со своей женой? – спросил он в ответ.

Офицер подумал о битве, предстоящей на северо-западе. Она потребует многих жертв. И какой будет судьба Ба? Он тихо сказал Жанвиллю: – Я надеюсь, что вам достанется это счастье.