Дьенбьенфу - [30]

- Через 6 часов, – ответил ротный командир. – Что-то изменилось?

Тай покачал головой. – Они все еще сидят в своем доме. Один большую часть времени бодрствует. Устроился между сваями. По ночам греется со свиньями, которых они там держат. Мне позаботиться о нем?

- Нет, нет, – ответил ротный командир. – Тебе пора выйти из игры, Мон Са. Иди спать. И ты ничего не знаешь. Завтра мы будем здесь. Нам придется вести бой, у вашего поселка, не только против пары постов.

- Уже ночью?

- Самое позднее утром. Французы выслали из Дьенбьенфу батальон. Он должен идти по лесной тропе к Лай-Чау, чтобы подобрать людей, бегущих оттуда. Мы не сможем полностью помешать их планам, но мы нанесем им такие потери, что толку от них в Дьенбьенфу будет мало.

- Нам нужно будет покинуть дома?

Ротный командир посоветовал Мон Са организовать это. Между его ротой и таями из Муонг-Пона же давно установилось сотрудничество, опирающееся на взаимное доверие. Как объяснил командир Мо-Сану, хотя атака на французов произойдет за пределами деревни, нельзя гарантировать, что чужеземцы не станут вымещать свою злость на ее жителях. Поэтому Мо-Сан должен сделать так, чтобы крестьяне покинули поселок. Следующий день они смогут провести на верху оврага. Командир роты далее ему нескольких своих солдат для помощи при временной эвакуации и защиты людей, устроившихся на холмах поверх оврага.

Когда следующим утром в овраге как тяжелый дым висел такой туман, что в Муонг-Поне из одного дома не было видно соседнего, у хижины французского жандарма и двух его помощников появилось несколько молодых людей. Они проскользнули к лестнице, ведущей в домик на сваях, там они остановились и прислушались. В тишине было слышно лишь дыхание трех обитателей. Тем более, что двое из них явно различались своим специфическим храпом. Счастливый случай – часовой, который всегда сидел на в карауле между сваями под домом, под утро захотел спать и присоединился к двоим другим.

Командир отряда вошел первым. Осторожно отодвинув занавес из бамбуковых палочек, он увидел внутри всех трех спящих. Француз и оба его помощника чувствовали себя в полной безопасности – ведь они были так близко от «крепости» Дьенбьенфу.

Немного позже послышалась пара выстрелов, и потом, как по команде, из своих домов повыскакивали крестьяне. Путь к безопасному холму был свободен. Солдаты помогали старикам тащить их пожитки. Последним жителем, покинувшим Муонг-Пон, была упрямая коза, которую один солдат, ругаясь, тащил в гору на веревку.

Генерал Коньи обменивался яростными радиограммами с главнокомандующим Наварром в Сайгоне. Он настаивал на полной и быстрой эвакуации гарнизона из Лай-Ча, потому что опорный пункт уже окружен и может снабжаться только по воздуху. Но для этого Коньи должен был выделить самолеты, необходимые ему для перевозки оружия, войск и провианта в Дьенбьенфу.

Наварр упрекал Коньи за два уже вылетевших батальона, но Коньи удалось его успокоить. Войска перебрасываются в Дьенбьенфу, чтобы реализовать новую концепцию: помимо необходимых для защиты опорного пункта войск, еще до четырех батальонов должны будут выходить из Дьенбьенфу в тыл противника и проводить там большие операции в духе «коммандос».

- А что будет с Лай-Чау? – спросил Наварр. Он был недоволен тем, что его концепция защитного барьера, очевидно, оказывалась невыполнимой.

Коньи проинформировал его, что концентрация войск Вьетминя однозначно указывает на подготовку к наступлению. Еще он сказал, что его шпионы сообщают о наличии у вьетнамцев 75-мм орудий.

- В таком случае Лай-Чау не удастся удержать, мой генерал, – объяснил он. – Поэтому я прикажу оставшимся там силам двинуться по направлению к Дьенбьенфу по тропе Павье, после короткого сопротивления..

- Это же, как минимум, сто километров!

Коньи тоже это знал, но иного выбора не было. Он предвидел засады, но сказал Наварру, что у него отдохнувшие и полностью боеготовые батальоны, кроме того, это в основном наемники-таи, которые также хорошо справляются с трудностями местности, как и их противники. Наконец Наварр удостоил его замечания, что для публики сдача Лай-Чау будет представлена как плановая эвакуация в целях концентрации сил. Коньи ухмыльнулся. Главнокомандующий уступил, а что ему еще оставалось!

Когда Наварр согласился с этой уступкой, он не знал, что от него уже ничего не зависело в районе Лай-Чау. Здесь Народная армия перешла в наступление, и она диктовала ход событий.

10 декабря 1953 года первые минометы ударили по Лай-Чау. Разрывы их мин устроили хаос среди оставшихся французских войск, привыкших к тому, что артиллерия есть только у них. Смятение усилилось, когда открыли огонь 75-мм орудия.

Круговая оборона была слабой из-за нехватки личного состава после вывода частей гарнизона. А Народная армия атаковала именно те места, где враг был слабее всего, пробилась сквозь линии укреплений и ударила врага одновременно с фронта и тыла. Сражение за Лай-Чау быстро распалось на множество местных стычек, в ходе которых французы внезапно с ужасом поняли, что нападавшими были не «недисциплинированные красные бандиты», голодные боевики в обносках, а хорошо вооруженные и обученные регулярные боевые соединения.