День святого Жди-не-Жди - [11]

Мать прислала мне совершенно мокрое письмо, надеюсь, от слез. Почерк неразборчивый. Я из него мало что понял. Чего она хотела? В свою очередь меня приговорить или «утешить»? Предупредить? Местами я вроде бы разобрал: она советует сделать то и се, но ее советы кажутся мне слишком запустанными. За этими каракулями — презрительный гнев отца. А еще я получил смятую записку, написанную карандашом: «От Родимого Города до фермы бабушки Паулины двадцать пять тысяч девятьсот двадцать шагов[30]. От основания до вершины Знойной Горы двадцать один час ходьбы, от Прохода Предков до Отменяющего Истока — тринадцать. Если ты пойдешь через Никомеда и Никодема[31], то сократишь путь. Праздник приближается. Ты не забыл об этом. Ты вернешься и сможешь присутствовать при невероятной катастрофе. Город бурлит, не осознавая, и все это плохо кончится. Мы вместе сочтем число часов, пока будет длиться трагедия, и ты запомнишь эту цифру как талисман. Ибо потом мы расстанемся. Этот Праздник будет отличаться от других. Я не зря провел столько одиноких ночей на Знойных Холмах. Одни уверяют, что я ходил на руках, другие — что бился головой о камни, дабы проверить свой череп на прочность, третьи — что хулил лик ослепительной луны и бросал вызов звезде, имя которой крестьяне не хотят называть. Не зря провел я столько одиноких ночей на Знойных Холмах. Этот Праздник будет отличаться от других. Все кончится плохо. Но мы вместе сочтем часы, отделяющие нас от развязки. Помни, что Поль проживает в середине Города, поскольку он родился меж нами. Я открываю ему многие вещи, о которых нельзя написать, но действовать он не будет. Какое-то время мы с тобой пройдем вместе, потом ты вернешься к Родимому Городу, а я уеду, чтобы когда-нибудь вернуться со спутницей, о которой ты и не подозреваешь. Ибо не зря провел я столько одиноких ночей на Знойных Холмах. ЖАН».

Я сходил в Зоологический Сад. Аквариум был закрыт. Высшее испытание, последнее издевательство города, который видел, как восходила моя звезда и усиливалось мое головокружение.

Мой багаж собран, хозяйке заплачено из денег Стипендии. Комедия! Через два дня начнется Праздник, Праздник нашего Родимого Города. Через два дня наступит День Святого Жди-не-Жди. И я окажусь там.

II. Весенник

С шести часов утра Родимый Город начал оживать. Нарастающий гул изобличил пробуждение населения, исполненного надежд. На Эспланаде раскладывали свой товар лоточники и разносчики. На Центральной Площади осторожно разворачивали фаянс и фарфор для Полуденного Праздника. На тротуарах, перед кафе уже выставлялись столики, а на омнибусах и телегах уже прибывали группы сельчан. В половине седьмого Духовой Оркестр сделал небольшой круг, исполнив традиционный и си-бемоль-минорный гимн Родимого Города «Покорители Кучевых облаков». Пробуждение сделалось всеобщим.

Выплывая из сновидения, Роберт зевнул, услышал отдаленную музыку, открыл глаза и сверил время по будильнику. В соседней кровати брат по-прежнему упрямо спал. Роберт немного послушал, как тот дышит, затем прислушался к уличному шуму. Да, действительно, Праздник наступает! Он встал и босиком, в ночной рубашке сходил пописать, после чи-и-и-во опять лег и, обхватив колени руками, с энтузиазмом задумался: в этом году Праздник намечается ошеломительный! Об этом твердит весь город. Говорят, никогда еще не было столько стендов и столько посуды! А сколько туристов! А сельчане[32], что в последние дни валили валом. Среди коих самым знатным в глазах Роберта пребывал дядя Обскар[33], виноградарь. Дядя казался изрядно глуповатым, но неисчерпаемо щедрым. Сегодня утром Роберту предстояло встречать его на вокзале. Подумав об этом, он снова посмотрел на будильник, а посмотрев, опять заснул.

Когда он проснулся, на надлежащем приборе отзванивало восемь часов. Брат уже встал, мыльная вода фонтанировала вокруг. Какое-то время Роберт полежал молча с открытыми глазами, внимательно рассматривая и методически отмечая каждый жест брата: Манюэль поливал себя водой из тазика, отчего вокруг ведра образовалась большая лужа, затем начал причесываться. Дело кропотливое. Добившись желаемого результата, он склонился к зеркалу и провел рукой по щеке.

— Со вчерашнего дня выросли? — спросил Роберт.

— Наконец-то проснулся, — ответил Манюэль.

Накануне он первый раз побрился.

— Когда в следующий раз пойдешь к цирюльнику? — спросил Роберт.

— Откуда я знаю! Как начал бриться, отрастает быстро.

— А когда ты будешь бриться каждый день?

— Ты меня достал. Вставай лучше.

Роберт замолчал. Он продолжал наблюдать за различными стадиями братского прихорашивания.

— Так ты встаешь или нет?! — гаркнул Манюэль. — Провозишься, я тебя ждать не буду.

Роберт вскочил, макнул в воду пальцы, капнул себе на нос, в два счета оделся и побежал на кухню, где Манюэль разогревал кофе.

— Роберт, сделай тартинки. Я хочу есть.

— Предок еще не встал?

— Нет. Вчера ты опять сожрал весь сахар, в сахарнице не осталось ни одного кусочка.

Роберт молча резал хлеб и намазывал ломти маслом.

Когда кофе согрелся, оба уселись и принялись тартино-кофейничать.

Они уже заканчивали завтракать, когда открылась дверь и на пороге появилось существо с бледным лицом и мрачно заплывшими глазами.