День святого Валентина - [86]

«Не придет она», — поняла Карина, тоскливо провожая взглядом трех девчонок, которые, размахивая пакетами с покупками, сбежали по лестнице и, смеясь, направились в сторону кинотеатра.

— Счастливицы…

Ей всегда хотелось, чтобы у нее появилась близкая подруга. Самая обычная, как у всех, со своими «тараканами», пусть даже с тараканищами, лишь бы ценила их дружбу. Когда-то она верила, что такой подругой станет Люся, но с каждым новым разочарованием надежда угасала. Люся хотела дружить и могла бы ценить дружбу, но не с ней, а с кем-то другим, с той же Галей Решеткиной. С человеком, чье мнение уважала, кому хотела подражать, ради кого с легкостью пошла бы на компромиссы и маленькие жертвы. Вот только Гале общество Люси на фиг не сдалось. Какой бы вредной ни была главная модница их класса, дружбу со Светой она не предала еще ни разу.

Карина в очередной раз посмотрела на часы и с тихим вздохом начала спускаться по мокрой от растаявшего снега лестнице. Ждать подружку дольше не имело смысла. Счастливые люди продолжали выходить из торгового центра, а ей как никогда хотелось обидеться, хоть раз в жизни — по-настоящему.

Бабушка всегда говорила: «Как она к тебе, так и ты к ней. Пусть почувствует!»

Карина соглашалась, но в действительности поступить так с Люсей не могла. Не хотела, чтобы кто-то чувствовал то же, что нередко испытывала сама. Она считала низостью мстить, поэтому могла лишь надеяться когда-нибудь придумать нужные слова, слепить их в предложения и объяснить подруге, как обидно быть запасным вариантом.

Снег скрипел под ногами, над проезжей частью зажглись разноцветные огни натянутых гирлянд, от киосков возле метро из игрушечных Санта-Клаусов доносился рождественский перезвон колокольчиков. В глазах рябило от блесток, разноцветного дождика, мишуры, елочных шаров и шариков.

«А не так все и плохо, — решила Карина, разглядывая красную свечку в виде сердца, — куплю!»

— Скажите… — обратилась она к продавщице в огромном сером пуховике.

Женщина перекладывала из одной коробки в другую хлопушки и на покупательницу не обращала внимания.

— Скажите, пожалуйста, — еще раз попыталась Карина, вертя в руках свечку.

Женщина продолжала перекладывать хлопушки и на призывы не реагировала.

Карина покашляла — ноль внимания, тогда она сказала громче:

— Скажите, пожалуйста, сколько стоит эта свечка?!

Подошел плотный мужчина с черной сумкой через плечо, бросил на прилавок мятую десятку, взял белую ворсистую гирлянду и отошел. За ним подошла женщина лет тридцати в розовой шляпке с цветочком. Продавщица перестала заниматься хлопушками и приветливо ей улыбнулась.

— Что вам показать?

— Мне вон того Санту, — указала женщина на пузатого старичка в красном колпаке.

Карина положила свечку назад на прилавок и пошла прочь. На душе было прескверно.

«Странно, что меня еще машина не переехала, такую незаметную… — перебегая дорогу, размышляла она, — что же это такое? Я ведь ничем не отличаюсь от миллионов людей! Голова, туловище, руки, ноги… как у других! Почему же тогда никто не видит?» Ей вспомнились записи в дневнике Black Night, и без того отвратительное настроение стало еще хуже. Агрессивная девочка постоянно писала о смерти, от ее записей буквально веяло могильным холодом и одиночеством. В черном дневнике было много грустных, кровавых картинок и ни одной фотографии самой хозяйки мрачного царства. В жизни Black Night звали Наташей, она редко писала что-то о своей жизни и близких, но много рассуждала о ненависти. Так, если бы ненавидела кого-то уже давно и очень сильно.

На площади по обычаю гулял народ. Вокруг красавицы елки царила праздничная атмосфера, бегали дети, слышался счастливый визг. Под деревьями, подсвеченными зелеными огоньками, разместилась компания ребят с магнитофоном.

Карина хотела побыть немножко на площади, но заметила, что все люди тут парами, поэтому не остановилась, заспешила к своему дому.

Пока переходила дорогу, она нашла взглядом окно на пятом этаже, которое располагалось над ее комнатой. В окне горел свет.

«Значит, англичанин дома».

Сегодня утром ей пришло очередное послание. «Доброе утро», — было написано черным на белом листе. Ответить ей не удалось, потому что опаздывала в школу, а когда вернулась домой, послания уже не было.

«Может, напишет вечером еще что-нибудь». — Ей хотелось этого. Ничего удивительнее прежде в ее жизни не происходило.

Карина задумалась и не заметила, как налетела у дверей парадной на старика со второго этажа.

— Простите, извините, пожалуйста, я случайно, — отскакивая в сторону, забормотала она.

Старик отряхнул серое, выеденное молью пальто, как будто запачкался, и, даже не глядя на девочку, прошел мимо.

«Как всегда… пора бы уже к этому привыкнуть». Ее так и подмывало крикнуть ему что-нибудь вслед, хотя бы элементарное «здравствуйте», но она не решилась.

Дома ее встретила мама. Она смотрела обеспокоенно и выглядела огорченной.

— Все нормально? — стаскивая куртку, спросила Карина.

— А у тебя?

Первая мысль, которая пришла на ум: «Видела замечания в дневнике», но Карина не успела испугаться, потому что мама спросила:

— Где была?

— Да в торговый центр ходила.