День Суркова - [22]

* * *

— Отравление, — сообщил Доктор в сером халате.

— Чем же он отравился? — спросил Михалай.

— Смотрите сюда, — предложил Доктор. — Он очертил окружность на спине Суркова, который был буквально распят над большой газовой горелкой.

Доктор покрутил регулятор газа, и пещера наполнилась запахом палёного.

— Предмет почти правильной кубической формы.

— Вы так его не спалите?

— Да, — согласился Доктор, — рентген у нас ни к чёрту. Можно сделать УЗИ, но уже сейчас могу определённо сказать, что потребуется хирургическое вмешательство.

— Доктор, я не могу его везти в таком виде.

— Вот что, помогите мне, — Доктор расстелил на камнях серый лист газетной бумаги, забросал его кусками старой копировки и при помощи Михалая уложил Суркова животом вниз. Он достал со стеллажа кувалду и от души принялся молотить Суркова по спине. Некоторое время спустя, он перевернул Суркова и с любопытством стал рассматривать отпечатки на бумаге.

— Это сухарик, — констатировал он.

— О, черт! — Михалай всплеснул руками. — Что же делать?

— Пусть полежит у меня пару дней. Если улучшений не будет, сделаем операцию.

— А если будет?

— Возможно значительное улучшение. У меня были случаи, когда души с посторонними предметами внутри поднимались почти до поверхности. Правда, долго там не задерживались.

— Как знаете.

Михалай ушёл, а Сурков провалялся на камнях до вечера. Два санитара отнесли его в хорошо освещённую пещеру и положили на металлические нары. Через два дня он открыл глаза и долго крутил головой, вспоминая, что с ним произошло.

«Что может произойти с душой, если она бессмертна?» — думал Сурков. Ещё одна нестыковка, от которой было особенно тошно. «Я могу понять, что душа страдает, может быть чёрной, серой и всякой там другой, но то, что с ней может происходить такое…»

Сурков попытался встать и увидел Вялого, вернее то, что когда-то было Вялым. Черт, лежащий на соседней кровати был плоским как блин и сильно напоминал ската.

— Что смотришь? — спросил он плоским ртом.

— Вялый? — спросил Сурков.

— Плоский, — ответил Вялый.

Суркову стало нехорошо, и он снова лёг на кровать.

— У тебя есть повод бояться, — прошипел сосед.

* * *

Сурков помнил, что самая страшная угроза в Аду — это её отсутствие. Вялый угрожал Суркову, значит опасаться было нечего, и Сурков спокойно лежал на кровати, переживая тошноту. Вялый, очень похожий на туристический коврик, пытался подползти к Суркову. Он шевелил плоскими губами что-то вроде: «Я отомщу, я отомщу». В конце концов, Суркову это надоело, и, скатав Вялого в трубочку, он засунул его между кроватью и стеной. Утром пришёл Доктор и осмотрел Суркова. Он назначил ультразвук, предположив, что сухарик может раскрошиться и выйти из души по частям. Вялого доктор не нашёл, зато его нашли два санитара, пришедшие позже и объявившие процедуры. Вялого надували, как мячик. С Сурковым разговаривали на высоких тонах. Положительного результата процедуры не приносили. Как выяснил Сурков у других грешников, Доктор при жизни был военным и никаких средств лечения, кроме зелёнки, не применял. Его методы казались ему весьма действенными и логичными. Если болел живот, он мазал зелёнкой живот, если голова — голову. Но в Аду зелёнки не было и зелёного цвета тоже. Тогда Доктор стал расспрашивать больных, как их лечили при жизни, и от чего они умерли. Доктор узнал много нового, он никогда не боялся экспериментировать и импровизировать, за что был переведён из фельдшеров в доктора. Предыдущий доктор стал жалеть больных. О его выходках узнали особисты и за подрывную деятельность отправили к ядру. Может, и не к самому ядру, но известия о нём стихли на нижних уровнях.

Через два дня пришёл Михалай. Он рассказал, что Суркова опустили на его уровень после того, как у него обострился сухарик. Если Сурков согласится на операцию, то, возможно, он успеет на слушание своего дела, если нет — то может провести в больнице остаток вечности вместе с Вялым.

— А как выглядит операция? — спросил Сурков.

Михалай объяснил, что операция ничем не отличается от тех, которые производят в реальной жизни. В душе Суркова имеется посторонний предмет — его необходимо удалить. Если этого не сделать, может развиться заражение души. На нижних уровнях этого не происходит, но стоит только подняться ближе к поверхности, сухарик воспаляется. Что и произошло в лифте.

Упускать возможность пересмотра своего дела Сурков не хотел, тем более что Михалай объяснил ему о сроках пересмотра. Грешники ждут суда годами, а не явившегося на заседание по неуважительной причине считают беспечным. Уважительных причин Михалай не знал, поэтому быстро убедил Суркова.

— А что будет с душой после операции? — спросил Сурков.

— Ничего хорошего, — ответил Михалай. — Душа с рубцом — это уже не душа, но душа с сухариком ещё хуже.

— Рубец не заживает?

— Как на теле, — ответил Михалай.

Он продемонстрировал на груди кривой шрам и поведал историю о том, как его сосед построил дом на два этажа выше, чем был у Михалая.

— Так это шрам из жизни? — удивился Сурков.

— Разумеется. Душевные раны не лечатся. Затягиваются со временем, но след никогда не исчезает. Здесь, где душа ничем не защищена, это видно отчётливее.