День славы - [4]

Всё расписано у германских генералов: сегодня — Псков, завтра — Нарва, а там и Петроград… И делёж добычи!

Ленин, Свердлов и Подвойский склонились над военной картой, испещрённой синими стрелами.

Немцы просчитаются. Они рассчитывают на короткую военную прогулку, а мы поднимем против них народную войну! Немецкие солдаты устали от войны. Они не способны к трудным, затяжным боям. И если мы задержим их наступление, заставим вести бои в снегах и болотах — мы выиграем эту войну!

Об этом говорили в Смольном, в комнате, где разместился штаб. Говорили тихо, но каждое слово доносилось до нас.

Драться геройски. Защищать каждую позицию до последней капли крови. Задержать врага как можно дольше на подступах к Нарве и Пскову. А за это время соберутся силы Красной Армии и нанесут сокрушительный удар по захватчикам!

Такова была стратегия Ленина.

Нас было мало, их много. Но мы шли на бой бесстрашно. Знали, что за нами вскоре поднимется великая народная армия. Победа будет за нами.

Весело шли. С пением «Интернационала». Отряды были невелики, и почти у каждого свой оркестр. Один отряд уходит на фронт, музыка играет. Другой прибывает к Смольному получить ленинское напутствие. Музыка играет.

Так день и ночь с пением «Интернационала», как волны, катились отряды бойцов, а Ильич, не смыкавший третью ночь глаз, говорил товарищам, что с таким народом мы победим!

Весь мир тогда затаив дыхание следил за поединком стратега революции Ленина, большевиков с германскими генералами. На их стороне была сила, на стороне революции — правда.

А у правды всегда много стойких защитников.

Почему гремят пушки у «мызы Орион»?

Германские генералы, набрасывая на картах путь молниеносного похода на красный Питер, и внимания не обратили на безвестный хуторок, обозначенный как «мыза Орион».

Там пролегала одна-единственная дорога между болотами.

Немецкие войска должны были пройти с ходу этот маленький хуторок, в котором было всего несколько домов, сараев да каменная кузница у самой дороги.

На «мызе Орион» шла мирная жизнь. Латышские бедняки и батраки, получившие от Советской власти землю, готовились к весеннему севу.

В каменной кузнице при дороге старый кузнец Сууркиви, с вечной трубкой в зубах, ковал лемеха для плугов и подковывал коней.

Это был самый уважаемый человек в округе. Он ещё в молодости боролся против царя, а теперь стал командиром красногвардейского отряда. Вместе со своими бойцами помог отобрать у помещиков землю, навёл порядок и теперь, поставив в угол кузницы винтовку, занялся мирным трудом.

Весть о немецком нашествии принёс примчавшийся из ближайшего города красноармеец Поллак. Он рассказал, что Ленин призывает всех, кто может держать в руках оружие, встать на защиту Советов. Погибнуть, но не пропустить врага.

Сууркиви потушил горн, собрал свой отряд и приказал занять оборону.

Красногвардейцы окопались, натянули впереди окопов колючую проволоку. В каменных сараях пробили амбразуры для стрельбы из винтовок. А в кузнице установили свой единственный пулемёт, видавший виды «максим».

Германская кавалерия подошла к хутору на рысях, в колонне по четыре. Немцы спешили к Пскову, там тёплые квартиры для солдат и много провианта для коней. При их приближении большевики разбегутся, а жители города встретят их хлебом и солью.

Так предполагали германские генералы.

И вдруг — залп из винтовок. Пулемётный огонь.

И пришлось германским кавалеристам вместо тёплых квартир в Пскове заночевать в холодных снегах у «мызы Орион».

Попытались пробиться атакой — потеряли много солдат. Попытались обойти с флангов — кони и люди увязли в болотах, не замёрзших под сугробами снега.

Пришлось вести затяжной бой всю ночь, весь день и ещё ночь. Вызвали артиллерию, и она начала молотить хуторок, засыпая снарядами каждый его дом, каждый сарай.

Тысячи снарядов обрушились на безвестных защитников хутора.

Но при каждой попытке немцев пройти вперёд из дымящихся развалин открывалась стрельба.

— Почему замедлилось продвижение? Почему, гремят пушки у «мызы Орион»? — нервно запрашивали германские штабные генералы своих застрявших в снегу кавалеристов.

Латышский красноармеец Поллак

Только через двое суток удалось немцам подавить упорное сопротивление красных защитник ков «мызы Орион».

Сотня бойцов под командой простого кузнеца навязала 4-й немецкой кавдивизии затяжной бой. В штабных немецких сводках этот бой значился как сражение у «мызы Орион». Сражение? Победа? А где же трофеи? Где пленные?

Перед немецкими военачальниками стоит первый и единственный пленный, все остальные бойцы погибли во главе с командиром. Раненный, окровавленный, захваченный в бессознательном состоянии, этот человек держится смело и дерзко.

Перед немецкими военачальниками стоит первый и последний пленный…

— Ты кто?

— Латыш! Солдат Красной Армии!

— Кто твой командир?

— Сууркиви!

— Он офицер? В каком чине? Полковник? Штабс-капитан?

— Нет, он кузнец.

Генералы взбешены и пристыжены. Один из них говорит снисходительно:

— Хорошо, мы не расстреливаем штатских… ты будешь повешен!

— Я требую расстрелять меня, я солдат!

— Где твоя солдатская книжка, номер, жетон? Где твоя военная форма, наконец?