День Шестой - [19]

- Пей. - она затихла. - Можно, я посплю немного? Спать очень хочется...

Само собой, ей хотелось спать - после кровопотери.

- Спи, спи. - Я расстегнул комбинезон, стащил через голову свитер и накрыл ее. - Спи.

Пробурчал свой дежурный тост: "Ну, за успех нашего безнадежного предприятия!", допил оставшийся во фляжке глоток коньяку и сел поудобнее, качая ее на руках, как ребенка. Она вздрагивала во сне, и я вздрагивал вместе с ней...

...Спасатели обстоятельно делали свое дело - двое сразу занялись Татьяной, раскрыв медицинский чемоданчик, один помог подняться на ноги мне. Помощь была кстати, ноги совсем затекли.

Еще один, широкоплечий, прошелся вокруг, осматривая место, подобрал что-то и повернулся ко мне:

- Это кто у нас холодным оружием разбрасывается?

В руках у него был мой нож, серебристая рыбка.

- Это мой. - Я сделал пару приседаний, разминая ноги.

Он с интересом посмотрел на меня, качнул нож в пальцах, пробуя баланс, и уважительно хмыкнул.

- Хороший инструмент.

Я протянул ему ножны:

- Возьми.

Он немного поколебался.

- Просто так не могу. Давай меняться. - он снял с пояса свой, достал из ножен, чтоб я видел, что обмен равноценный. Есть определенный ритуал при обмене оружием, мужики уважительно относятся к таким вещам.

Я кивнул и взял его нож. Спасатели, хлопотавшие вокруг Татьяны, уже погрузили ее на носилки. Один что-то тихо говорил ей, она вяло кивала в ответ.

Можно было двигаться в путь.

- А с этим что? - бородатый мужик показал на лохмотья "Релакса", который успели сдернуть с деревьев.

- А ничего. Хотя... - Я подошел к тому, что осталось от крыла, достал подаренный нож и, отхватив кусок хрустящей желтой ткани, протянул ему:- На память.

Взять подвеску мне не дали.

- Иди, иди, тебе сегодня и так досталось. - Двое взяли носилки с Татьяной, один - ее подвеску, один - мою. - По дороге расскажешь, как ты ее снимал.

- Мужики, мне бы еще свое крыло захватить.

- Пошли.

"Консул" лежал в сугробе. Попросив у него прощенья за хамское отношение, я хотел затолкать его в рюкзак комом, но ребята шустро расстелили его и помогли "слистать"*, посмеиваясь: "Ваших тут столько на деревьях развешивается, что мы парапланы лучше вас складываем".

Топая за ними, я сосредоточился только на том, чтобы не отставать. Они шли по горам, как по асфальту, при этом перебрасываясь шуточками. Юмор был тот еще; у людей, много повидавших, вырабатывается характерное отношение к жизни.

Когда мы вышли к стоявшему на дороге "уазику", я уже был почти готов бросить курить. Они сноровисто погрузились, мне досталось откидное сиденье возле двери. Прикрыв глаза, я смотрел, как спасатель, несший носилки, разрезал рукав Татьяниного комбинезона и, что-то ласково приговаривая, поставил ей капельницу. Только теперь я увидел, что у него совсем седые виски.

Татьяна смотрела на меня. Я закрыл глаза, чтобы не встречаться с ней взглядом. Сцена из бульварного романа - благородный рыцарь и спасенная принцесса. тоже мне...

В поселок мы вернулись, когда уже смеркалось. Народ у подъемника не расходился, ожидая чего-то. "Уазик", скрипнув тормозами, остановился, толпа сгрудилась вокруг машины; пилоты, лыжники, подгулявшие отдыхающие- казалось, все были здесь, не хватало только репортеров с камерами. Болезненное любопытство посторонних и без того мешает жить, а в такие моменты становится просто невыносимым. Я распахнул дверь, взвалил не плечо рюкзак с парапланом (плечо, однако, болело) и рявкнул:

- Дорогу!

Спасатели потащили носилки из машины, толпа неохотно расступилась. Я отошел в сторонку, скинул на снег рюкзак и закурил. Ко мне протолкался Вальцов:

- Саша, как она? Что там получилось?

Я оглянулся. Рядом с носилками уже шел Никита; он держал Татьяну за руку и, наклонившись, что-то быстро ей говорил.

- Вон... - я кивнул на Никиту. - У него спроси.

- А что у него спрашивать? - Вальцов проводил его взглядом. - Он сегодня столько очков привез, что у него теперь можно только интервью брать. Победитель.

Татьяну несли мимо нас. Стало слышно, как Никита говорит:

- ...малыш, я так переживал за тебя, я просто ничего не знал - у меня рация отказала! Сильно болит, да?

Вальцов вдруг потянулся к гарнитуре, нажал тангенту и негромко произнес:

- Раз, два - проверка связи.

Пилотские рации в толпе отозвались, моя буркнула в кармане. Передатчик, болтавшийся на груди у Никиты, повторил слова громко и отчетливо. Никита вздрогнул, сбился с шага и оглянулся на нас.

Догоревшая сигарета обожгла пальцы, я затоптал окурок в снег и закурил другую. Толпа понемногу расходилась. Вальцов тоже закурил, пуская дым в усы, и спросил неожиданно:

- А правду говорят, что он тебя в Австрии притер?

- Кто говорит? - Я насторожился. Я молчал об этом случае, Никита, я думаю, тоже - это было не в его интересах. Не испанец же проболтался?

- Да так... - Вальцов неопределенно пожал плечами. - Не хочешь - не говори.

- Знаешь, Витя... - я взял рюкзак, подумал и решился. - Я, пожалуй, уеду завтра. Устал я что-то.

- Уже налетался? - Он задержал мою руку. - Шучу. Случилось что?

- Да нет, все в норме. Дела.

- Вот так, значит: приехал, распугал всех - и в кусты? Ладно... Зайди попрощаться.