День Сэма (сборник) - [50]
Неделя отдыха на Арубе прошла на удивление спокойно и без объяснений. Влад с Ольгой как будто соблюдали условия негласного уговора: никакой нервотрёпки и полное расслабление. Для обсуждения хватало тем нейтральных и касающихся их детей. К тому же они встретили там несколько знакомых пар, с кем и проводили в основном время. С тем и возвратились домой.
Ольга была в спальне, когда зазвонил телефон. Это не был их домашний телефон – тот стоял на прикроватной тумбочке. Звук был приглушённый и исходил откуда-то из шкафа. Ольга открыла дверцу и поняла: звонил телефон Влада, который лежал в кармане его пиджака. Влад оставил его, забыв взять с собой. Поколебавшись секунду и решив, что это может быть важно для него, она нажала на кнопку. Приятный женский голос, не дожидаясь Ольгиного «хелло» произнёс:
– Владенька!
– Нет, дорогая, это Оленька, пока ещё его жена, – сразу поняв, кто звонит, насмешливо ответила Ольга. – А вы, наверное, Ирина, как я понимаю? – продолжила она.
В трубке повисло молчание, а затем голос произнёс:
– Извините, я хотела поговорить с Владом.
– Влада нет, а телефон он забыл дома, пока у себя дома, – со значением в голосе сказала Ольга. – Но вы можете поговорить со мной.
– О чём? – спросила Ирина.
– Ну, например, о том, что брать то, что принадлежит другому, – нехорошо! Это называется кража!
– Извините, Оля, я и не знала, что Влад – это принадлежащая вам вещь, – ответила Ирина.
– Вы правы, он не вещь, он мой муж, я его жена, а вы – его очередная любовница. Конечно, если вы предпочитаете точные определения. Вам нужны ещё какие-нибудь добавления или этого достаточно?
– Вполне, спасибо вам за урок! – ответила Ирина и отключила телефон.
Переговорив с Ириной, Влад ехал домой, уже зная, что его ждёт. Голова была совершенно пустой, а на душе было муторно. Да и думать не хотелось ни о чём. Чего хотелось, так это выпить в мужской компании и облегчить душу, как в те далёкие времена в Питере.
– Размечтался! – сам себе вслух сказал Влад. – Посидишь здесь по душам!
Он подумал, не заехать ли ему к Мишке Кац, но вовремя одумался: Нелька посидеть им вдвоём не даст, а вытащить того из дома вечером одного не было никакой возможности. Влад притормозил около какого-то маленького ресторанчика и заглянул в бар. Там было пусто, только бармен, вперившись в экран телевизора, смотрел бейсбол. Влад заказал рюмку виски, выпил её залпом, попросил ещё одну – выпил и её, расплатился и поехал домой.
С первой же минуты, как он зашёл домой, он почувствовал, что объяснений ему не миновать. Марика, к счастью, дома не было, он работал. Влад вошёл в гостиную, открыл бар и, достав бутылку с коньяком, налил себе в бокал.
– Имела удовольствие, «Владенька», познакомиться с твоей очередной пассией, – услышал он за своей спиной голос Ольги, зашедшей следом.
Влад, не оборачиваясь, опрокинул фужер с коньяком себе в рот, подошёл к одному из кресел и сел.
– So what? – выдавил он из себя и вздохнул.
Ольга продолжала стоять и с невыразимой болью в глазах в упор смотрела на Влада.
– Могу сказать, Влад! Ты создал совершенно немыслимый калейдоскоп из своих женщин, в котором мне просто нет места, да и искать его – оскорбительно для меня. Как последняя дура, я всё ждала, когда закончатся эти твои сороковые-штормовые, затем пятидесятые, но конца им нет и не будет. Я не хочу и не могу больше жить с тобой. За ребят можешь не беспокоиться – они на собственных ногах и деньги твои, оставшиеся от твоих любовниц, им не нужны, и мне тоже. Пойми, – голос её дрожал, – я не желаю больше, чтобы рядом со мной был человек, который меня постоянно предаёт!
Влад сидел, крепко сжав зубы, глаза его ничего видели, а в голове было какое-то кошмарное месиво из полуоборванных мыслей. Слова, выговариваемые Ольгой, оседали в его сознании, причиняя ему просто невыносимую боль.
– В моём сердце больше нет места для тебя. Мы должны решить, как нам развестись. В этом доме я оставаться больше не хочу – мне теперь здесь всё противно. Решай, и прошу тебя, делай это быстрее. – Ольга повернулась и вышла из комнаты.
Влад долго ещё сидел совершенно опустошённый. То, чему он не придавал никакого значения в силу того, что имел повседневно и без малейших с его стороны усилий, – домашний уклад и налаженная жизнь, вдруг сейчас, накануне развала, стало ему до боли близко и дорого. Представить себя вне этого он не смог, а наладить нечто иное, пусть даже с такой, как Ирина, он уже не представлял себе возможным.
Он продолжал ещё сидеть и вроде бы даже провалился в сон, но сон его был каким-то тёмным, обрывистым и тревожным. Его разбудил Марик, поздно приехавший домой и увидивший отца спящим в кресле.
– Hey Dad, what’s wrong with you? Wake up and go to bed. A где ма, в спальне?
Влад кивнул, тяжело поднялся, подошёл к сыну и, приобняв его, вышел из гостиной. Когда за Мариком закрылась дверь в его комнату, Влад оделся и, сев в машину, поехал к себе в офис. Он не мог сегодня оставаться нигде и ни с кем, только сам с собой. Была уже ночь, когда он приехал в офис. В кабинете Карла, который никогда не запирался, стоял удобный диван. Влад принёс туда свой коньяк и сделал несколько больших глотков прямо из бутылки. Он почувствовал себя полегче, и вскоре сон сморил его.
Вниманию читателей предлагаются произведения, созданные в последнее десятилетие и отражающие насущные проблемы жизни человека и общества. Писателей привлекает судьба человека в ее нравственном аспекте: здесь и философско-метафорическое осмысление преемственности культурно-исторического процесса (Милорад Павич — «Сны недолгой ночи»), и поиски счастья тремя поколениями «чудаков» (Йован Стрезовский — «Страх»), и воспоминания о военном отрочестве (Мариан Рожанц — «Любовь»), и отголоски войны, искалечившей судьбы людей (Жарко Команин — «Дыры»), и зарисовки из жизни современного городского человека (Звонимир Милчец — «В Загребе утром»), и проблемы одиночества стариков (Мухаммед Абдагич — «Долгой холодной зимой»). Представленные повести отличает определенная интеллектуализация, новое прочтение некоторых универсальных вопросов бытия, философичность и исповедальный лиризм повествования, тяготение к внутреннему монологу и ассоциативным построениям, а также подчеркнутая ироничность в жанровых зарисовках.
Действие романа писательницы из ГДР разворачивается на строительстве первой атомной электростанции в республике. Все производственные проблемы в романе увязываются с проблемами нравственными. В характере двух главных героев, Штробла и Шютца, писательнице удалось создать убедительный двуединый образ современного руководителя, способного решать сложнейшие производственные и человеческие задачи. В романе рассказывается также о дружбе советских и немецких специалистов, совместно строящих АЭС.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Наивные и лукавые, простодушные и себе на уме, праведные и грешные герои армянского писателя Агаси Айвазян. Судьбе одних посвящены повести и рассказы, о других сказано всего несколько слов. Но каждый из них, по Айвазяну (это одна из излюбленных мыслей писателя), — часть человечества, людского сообщества, основанного на доброте, справедливости и любви. Именно высокие человеческие чувства — то всеобщее, что объединяет людей. Не корысть, ненависть, эгоизм, индивидуализм, разъединяющие людей, а именно высокие человеческие чувства.
Роман о нужных детях. Или ненужных. О надежде и предреченности. О воспитании и всех нас: живых и существующих. О любви.
Неизвестные массовому читателю факты об участии военных специалистов в войнах 20-ого века за пределами СССР. Война Египта с Ливией, Ливии с Чадом, Анголы с ЮАР, афганская война, Ближний Восток. Терроризм и любовь. Страсть, предательство и равнодушие. Смертельная схватка добра и зла. Сюжет романа основан на реальных событиях. Фамилии некоторых персонажей изменены. «А если есть в вас страх, Что справедливости вы к ним, Сиротам-девушкам, не соблюдете, Возьмите в жены тех, Которые любимы вами, Будь то одна, иль две, иль три, или четыре.