День рождения - [51]

«Не пустит, — подумала Бори, — решила, что я деньги с нее требовать пришла или скандалить. Боится! Прежде, бывало, настежь дверь передо мною…»

Задвижка глазка закрылась, свет за дверью погас, а радио взвыло так, что от его рева загрохотала вся лестничная клетка. Бори еще сильнее нажала на кнопку звонка. Заливался звонок; силясь заглушить его, надрывалось радио.

Послышались чьи-то шаги на лестнице. «Но нет, я все равно не сниму палец со звонка, я должна вручить покупку и, пока не вручу, не уйду».

— Смотри-ка! — прозвучал голос за ее спиной.

Боришка обернулась. Перед ней стояла без пальто, с мохеровой шалью, накинутой на плечи, госпожа Ауэр.

— Ты что-то принесла нам, Боришка? А чего же эта глупышка не отворила тебе?

Повернулся ключ и замке. В передней было темно и холодно, Бори шагнула за порог следом за хозяйкой.

— Сильвия! Где же ты, Сильвия?

Ни звука в ответ.

— Ну проходи же, Боришка!

Госпожа Ауэр зажгла свет и распахнула дверь в комнату дочери.

— Ты что же, глухая? Тут тебе цветы принесла маленькая Иллеш.

Сильвия вышла в переднюю. Радио все еще горланило изо всех сил. Госпожа Ауэр стояла между ними с подсвечником и красивых, ухоженных руках.

— Тетушка Диль одолжила на помолвку. Она передает тебе привет и поздравления. Господи, что за рев? Ты совсем с ума сошла, милая! Я выключу радио, а ты прими цветы. Наверное, от Пишты.

Девушки стояли, разглядывая друг друга. Сильвия была в огненно-красном платье, с цветком, приколотым к волосам. Она шевельнула губами, словно собираясь что-то сказать, но так ничего и не сказала. Музыка умолкла. Вернулась госпожа Ауэр. Бори положила на столик в передней букет, и госпожа Ауэр тотчас же принялась разворачивать упаковочную бумагу.

— Ты только посмотри, Сильвия, какой изумительный букет для нареченной!

Она понюхала цветы. А Сильвия даже не притронулась к ним и только стояла и в упор разглядывала Боришку.

— Вот здесь, пожалуйста, распишитесь! — сказала Бори.

В руках у нее была раскрытая книга доставки заказов со штампом наверху страницы: «Цветочный магазин «Резеда». В конце длинного списка заказчиков Сильвия нашла себя. Ее длинные ресницы опустились, и она написала на странице свою фамилию.

Бори взяла у нее назад карандаш.

— Не вздумай дать мне на чай, — холодно предупредила она Сильвию.

Оглянувшись с порога, Бори прочла на растерянном лице госпожи Ауэр изумление Сильвия же стояла надменно-молчаливая. И Бори подумала, что она такой и запомнится ей навеки — похожей на портрет в раме, в пунцово-красном платье, с огромным цветком в волосах и очень-очень чужой и далекой.

Спускаясь вниз по лестнице, Бори не встретила никого. Только голос Миши — раздраженный, резкий — все еще слышался через окно на кухне. Мелькнула по занавеске женская тень: Цила.

Когда Боришка переступила порог цветочного магазина, холода она больше не чувствовала. Наоборот, ей было жарко. В «Резеде» уже готовились опустить железную решетку над входом, Кати подсчитывала выручку, складывая банкноты в пачки, а металлические монеты ссыпая в мешок. Варьяш как раз прощался. Бори едва заметно улыбнулась ему: «Пока! Устала я». — «Знаю, я тоже», — улыбкой ответил Миклош. Никогда прежде они не понимали друг друга так хорошо, как сейчас, когда между ними уже ничего больше не было, кроме взаимного уважения к товарищу по труду.

— Счастливых праздников!

— Тебе тоже.

Варьяш ушел. «Какой у него будет праздник? Наверное, никакого. А у меня?» Не хотелось думать об этом.

— Ну вот, и отработала честно восемь часов, — сказала Кати. — Получай денежки и лети домой. И в канун Нового года, если найдется время, милости просим. Работа будет.

— Большое спасибо. Там посмотрим.

На улице потеплело, утих ветер, все сразу заблестело серебром — и небо, и улица, и сугробы снега, и посыпавшиеся вдруг сверху снежинки. Не те злые, колючие, что вчера, а ласковые, приветливые звездочки.

Сумочку Бори с собой не взяла, пришлось засунуть заработанные деньги прямо в карман. Универмаг «Радуга» был рядом, на углу Стружечной площади, но прошло не меньше десяти минут, прежде чем ей удалось с непрерывным потоком людей втиснуться в двери магазина.

Только теперь, когда наступила пора покупать, Бори поняла, как мало у нее денег. Целый день беготни по холоду, по лестницам, пока сердце не зайдется, и оказывается, едва-едва хватит на самые что ни на есть пустяки… Так что же все-таки купить?

Для Цилы, наверное, вот тот милый платочек с лиловым корабликом посередине; на кораблике стоят, обнявшись, парень и девушка и смотрят куда-то вдаль. Изумительно красивый платочек!

Миши получит в подарок губную гармошку. Не настоящую — увы, на такую денег не хватит, — а так, только игрушечную безделку. Он ведь все равно постоянно мурлычет что-то себе под нос, так пусть уж лучше на гармошке пиликает. Отцу она купит почтовый набор, а то у них в доме вечно не на чем написать письмо, и отец под этим предлогом редко пишет споим трем братьям, хотя и очень любит их. Маме — крошечную рождественскую елочку. В «Резеде» таких не было, там все большие и настоящие. А эта из цветного картона, но зато наряжена, как настоящая, — со свечами, крошечными золотыми подковками, пряниками, звездочками и стеклянными шарами в бусинку величиной. Но больше всего из украшений на елочке было сердечек из золотой и серебряной фольги, раскачивающихся на бумажных ветвях. У подножия елочки — сверкающий, как хрусталь, искусственный снег.