День расплаты - [18]

Когда мы отплыли от причала, она как бы невзначай спросила:

— Ночь обещает быть ненастной. Выдержит ли катер?

— А вы много плавали по морю?

— Одна из моих тетушек была замужем за отставным морским капитаном. У них был дом возле мыса Код.

— Тогда вы должны знать, что о корабле не судят по внешнему виду. Вот «Кетлин». Под этой скучной серой краской — стальной корпус, сделанный на Акербунской верфи.

— То есть самый лучший? — На нее это произвело известное впечатление. — А как с двигателями?

— Пятицилиндровый бензиновый двигатель. Два гребных винта. На полном ходу скорость двадцать пять узлов. Эхолот, радар, автоматическое управление. Все в порядке.

Я выключил мотор, и мы подошли к катеру. Нора Мэрфи схватила линь и довольно ловко перебралась через поручни. Бинни был не столь проворен; глядя на его лицо, я понял: он предчувствует, что ночь будет трудной для него во всех отношениях.

Он был похож на рыбу, вытащенную из воды, — видимо, никогда раньше не всходил на борт такого утлого суденышка. Когда он снял свое отвратительное темное пальто, то стал выглядеть моложе, но одежда все равно ему не шла. Жесткий белый воротник на два размера больше, чем надо, вязаный галстук и двубортный костюм серого цвета, плохо сидящий на нем.

Нора Мэрфи открыла один из шкафов в салоне, чтобы повесить плащ, и обнаружила там неопреновый костюм для подводного плавания, ласты, маску и акваланг.

Повернувшись, она вздернула бровь.

— Только не говорите, что собираетесь махнуть через борт, если дело станет худо.

— Обещаю, что заберу вас с собой.

Она поставила на стол чемодан, открыла и достала автоматический браунинг Бинни. Подержала пистолет немного в правой руке, неотрывно глядя на меня чуть суженными глазами, а потом передала его Бинни, который сидел на одном из диванчиков.

— Черт побери, Воген, — сказала она раздраженно, — никак не разберусь, как вас понимать. Вы все время улыбаетесь. Это неестественно.

— Вы должны понять, милочка, что наш старый мир вообще смешон. Куда ни глянь — одна смехота.

Я сходил на камбуз, взял бутылку «Джеймсона» и три кружки. Когда я вернулся, она сидела за столом напротив Бинни и курила сигарету.

— Виски? — спросил я. — Боюсь, это все, что есть.

Она кивнула, а Бинни отрицательно помотал головой. Яхта лишь слегка покачивалась на зыби, но на нем уже лица не было. Бог знает, что будет с ним, когда мы выйдем в открытое море. Нора Мэрфи сказала:

— А где же груз?

Я рассказал ей, и она, кивнув, спросила:

— А что мы везем?

— Пятьдесят противотанковых пушек «лахти» и пятьдесят автоматов.

Она немедленно выпрямилась и сильно нахмурилась:

— Что здесь происходит? Я ожидала, что будет больше. Значительно больше.

— Сюда больше не впихнуть, — ответил я. — Эти «лахти» семи футов длиной. Пойдите в кормовую кабину и посмотрите сами. Потребуется пара рейсов, чтобы переправить только первую партию оружия.

Она прошла в кормовую кабину. Немного спустя вернулась, села за стол и снова взяла свою кружку.

— И еще одно, — заявил я. — Если нас обнаружат, то у нас не будет никаких шансов, поймите это. Так как я не из тех капитанов, которые идут на дно вместе со своим кораблем, то я хотел бы, чтобы вы объяснили это Бинни, нам здесь не нужно никакого героизма.

Бедный Бинни не смог даже бросить на меня сердитого взгляда. Он внезапно поднялся на ноги и пошел к трапу.

Нора Мэрфи сказала:

— Боюсь, что он неважный моряк. Когда мы отходим?

— Я решил сделать это чуть позже, чем намеревался. В пять, может быть, в шесть часов. Надо дать погоде хоть немного проясниться.

— Дело ваше. А что насчет этого Мейера? Мы его когда-нибудь увидим снова?

— Думаю, да — когда наступит подходящее время.

Бинни спускался по трапу, хватаясь за стену, чтобы поддержать равновесие. Я сказал:

— Не обращай внимания, Бинни. Говорят, сам адмирал Нельсон заболевал всякий раз, когда выходил в море. Однако я не думаю, что это серьезное утешение. Да и какое дело таким, как ты, до него, верно?

Он не обратил никакого внимания на мои слова и скрылся в кормовой кабине. Я направился к трапу, но Нора Мэрфи быстро обошла вокруг стола и преградила мне дорогу. Она казалась просто взбешенной.

— Вы что, Воген, родились законченным подонком или просто работаете под него?

Катер сильно качнуло, она подалась ко мне, и ничего не оставалось другого, как обнять ее и поцеловать. Едва ли я сделал это от наплыва чувств, но со мной бывало и похуже.

Когда я наконец отпустил ее, она, презрительно скривив рот, заметила:

— Не Бог весть что, майор.

— Так кто же из нас подонок? — спросил я и быстро поднялся по трапу.

Мы отправились в путь перед шестью часами вечера; погода не улучшилась, но и не стала хуже. Когда я нажал на стартер и двигатели заработали, дверь рубки открылась; порыв ветра чуть не сдул карты со столика. Это вошла Нора Мэрфи.

Она стояла рядом со мной, всматриваясь в вечернюю мглу.

— Какой прогноз погоды?

— Никакого улучшения. Ветер от трех до четырех баллов со шквалами дождя. В районе острова Ратлин утром легкий морской туман.

— Это нам на руку, — заметила она. — Можно, я возьму штурвал?

— Позже. Как там Бинни?

— Лежит пластом на спине. Лучше я пойду и посмотрю, все ли с ним в порядке. Зайду потом.