День после Розуэлла - [60]

Поскольку мы строили полеты наших "U2" на провокациях Советов, мы знали, что в конечном счете начнем терять пилотов и самолеты, и уже в 1957 году, в последний год моего пребывания в Белом Доме, Штаб по вопросам национальной безопасности начал упорно искать более безопасную программу наблюдения. Разведка решила делать спутниковые фотографии советских установок, но только если они могли принести надежную информацию. Кроме того, мы не хотели сообщать Советам, что превратили земную орбиту в средство наблюдения, потому что мы не хотели поощрять их преследование наших спутников. Таким образом этот фокус со спутником работал только в полной тайне. Но как Вы можете наблюдать за всем миром?

У армии и ВВС была идея. Локхид уже показал, что без общественного внимания и управления смог разработать самолеты наблюдения, "U2" и потом "SR71", эти полеты проводились без излишнего вмешательства наблюдательных комитетов Сената и без каких-либо газетных репортеров. Могли ли они сделать то же самое со спутником? И если они могли, мог ли спутник дать настолько же надежные фотографии, какие не делал "U2"?

Обычно, я хочу сказать, что если армия запускала спутник, то он мог бы делать то, что им нужно и так как все делалось под прикрытием разведки, все оставалось относительно безопасным. Однако, к окончанию правления Эйзенхауэра и армия и военно-воздушные силы были эффективно выведены НАСА из бизнеса запусков спутников под объединенные ресурсы программы безопасных полетов, чтобы запускать спутники в космос и показывать всему миру наш флаг. Первоначально, Советы победили нас в гонке со Спутником и неудачные попытки армии и военно-морского флота в запусках спутников, только ухудшили наше положение. Я запомнил как факт, что когда Нью-Йорк Дейли Ньюс напечатала на всю страницу заголовок, "Боже мой", после того, как "Корпорал" поднялся на несколько дюймов, сошел с площадки для запуска и взорвался, громче Никиты Хрущева не смеялся никто.

После нескольких таких попыток Совет национальной безопасности советовал президенту Эйзенхауэру признать себя побежденным, объединить все доступные национальные научные ресурсы и передать бразды правления космического соревнования гражданскому агентству. Военные службы извлекли свой урок жесткой конкуренции в одной и той-же области технологий и отступили, чтобы наблюдать, как НАСА взяло все в свои руки.

У НАСА были некоторые собственные успехи и перед окончанием правления Эйзенхауэра в 1960 году, им удалось запустить на орбиту спутники и экспериментировать с эффектами орбитальных полетов с животными, намного более сложными способами, чем армейские эксперименты с "Фау-2" и небольшими приматами в Аламогордо в конце 1940-х и ранних 1950-х годов. Поскольку в кабинетах военной разведки армейских и военно-воздушных сил наблюдали за успехами этих спутников НАСА, в растущем числе слабых места полетов "U2" они увидели возможный ответ на реализацию свой потребности в проведении безопасной программы наблюдения. Когда НАСА начало свою программу орбитальных исследовательских аппаратов, отправив полезный груз на низкую орбиту и вернув его, военные службы подумали, что нашли решение. Если бы они смогли так или иначе осуществить постройку фото спутника, достаточно маленького, чтобы вписаться в очень ограниченное пространство в грузовой капсуле, вернуть устройство наблюдения после приземления орбитального аппарата и построить всю программу военного шпионажа в рамках гражданской программы научных исследований, которая привлекала большое внимание газет, не привлекая внимания общественности к секретной работе вооруженных сил, у них было бы свое скрытное наблюдение.

Мы знали, что Советы очень быстро узнают о программе, но это не было чем-то плохим. Мы считали, что учитывая проникновение КГБ в ЦРУ, не было никакого способа сохранить программу в абсолютной тайне, но если бы Советы знали, что мы могли наблюдать за ними, то это могло держать их в узде. И Хрущеву не нужно было беспокоиться о нашем преднамеренном нарушении его воздушного пространства, он слез в Кремлевского крючка и был благодарен за это. Все, что мы должны были делать, это держаться подальше от публичных обсуждений и наш дом будет в безопасности. Целая программа опиралась на то, что мы теперь назвали "Корона", протолкнув ее без лишнего шума в существующую программу исследований, Советы отступили без возражений, а мы получили свои фотонаблюдения.

Для Советов мы добавили дополнительный стимул, чтобы отговорить их заставлять своих друзей в ЦРУ выпускать истории дружественным журналистам и срывать покров со всей операции. Мы привлекли их к участию с нами к скрытой работе "Короны": к наблюдению за местами потенциальных инопланетных катастроф. Военная разведка, с одобрения Эйзенхауэра и СНБ, сделала известным своим коллегам в советских вооруженных силах, что любые разведывательные данные, полученные нами с помощью "Короны", которые показали бы нам присутствие инопланетян на советской территории, будут разделены между военными. Мы сказали, что нас не интересовало, что они будут делать с этой информацией. Но военные были более, чем благодарны. Профессиональные военные не доверяли комиссарам коммунистической партии, даже больше, чем мы и очень не хотели попасть под их коллективный каблук. Поэтому, таким извращенным способом, хоть мы и информировали российские вооруженные силы об инопланетной деятельности на их территории, мы в действительности информацией с коммунистами не делились, из-за глубокого разделения внутри советского правительства между коммунистической партией и вооруженными силами.