День первый - [4]
Сергей покраснел и еще больше ссутулился.
— Мне бы вечерку нынче закончить, сестренку из интерната забрать. А можно ее с собой на пароходе?
— Большая?
— Седьмой год. Как она там лето без меня будет?
— А родители?
Сергей отвернулся.
— Товарищ старпом! — раскатился с высоты Алешка. — Прринимайте рработу!
— Сейчас приду, — очень серьезно ответил Корпиков безо всякого акания и покосился на матросов. — Отдохнуть хочешь?
— Никак нет, — отчеканил Алексей. — Леера бы обновить и мостик.
Соломатина так и развернуло вслед уходящему Корпикову, губы вытянулись, из них колыхнулось неразборчивое:
— Тю-ю… а… о… ы…
Поднялись на палубу, и молчаливой веревочкой потянулись на выход машинисты. Колёк семенил в середке с безразличной физиономией и даже чуть отвернулся, проходя мимо. Лысоватый пожилой механик медленно кивнул им, и Сашка взлетевшей рукой отдал честь.
…Толя Шаликов — второй штурман. Толя Шаликов — гибкий стан танцора, карие глаза с поволокой и насмешливый тон вожатого над мальцами. После обеда, помахивая тонким серым плащом, он легко взбежал по круто вскинутым сходням, перекинул плащ из правой руки в левую, здороваясь с Корпиковым, закурил «беломорину» и кивнул на копошившихся на корме ребят:
— Салаги?
— Салаги, — усмехнулся старпом. — С гонором.
Толя попыхал папироской и фальцетом подозвал Корытова:
— Второй штурман Анатолий Спиридонович, — представился он. — Доложите, чем занимаетесь.
— Чо? — Гена сдвинул губы гузкой и сосредоточенно посмотрел на Шаликова. Голова при этом упала у него на плечо. — Чо сделать?
— Доложите.
— У-у, — сообразил Гена. — Моем корабль. Грязь всякую выкидываем. А ты чо пришел?
— Я-то? — растерялся Анатолий. — У тебя уши заложило? Вторым штурманом здесь.
— Ну? — удивился Корытов, сдвинул шляпу, почесал лоб. — Да-а.
— Ладно, продолжайте приборку, — снисходительно кивнул Шаликов и повернулся к другу: — Кадры, ядрена вошь! Все здесь?
— Нет третьего. Николай Петрович обещал подобрать сегодня.
— Теннис купил?
— Купил. И шариков полсотни штук.
— Порежемся! — мечтательно отставил ногу штурман. — Люблю теннис.
— Я и шахматы взял, — буркнул Ионыч. — По мне так куда интереснее.
— Сыграем, сыграем, — отстраненно пробормотал штурман, — Пойду в рубку, целый отпуск там не бывал.
— Не прилипни.
— Красят? — заинтересовался Шаликов. — Кто?
— Паренек. Чуть странный. Старается. Но что-то в нем… — старпом повертел открытой ладонью. — Увидишь.
Анатолий медленно обошел судно, встал в проходе на мостик, наблюдая за Алешкой. Тот как раз закончил красить верхнюю рубку и что-то прикидывал про себя, оглядывая пароход. Ведерко с белилами он держал в левой руке, стоял уже на лестнице в пол-оборота к Шаликову, и что-то знакомое почудилось тому в белобрысой голове, в неровном овале похудевшего лица, в том, как он рывком забрасывал назад жгутики волос. Особенно знаком вихор.
«Да, эго он. Вместе сдавали экзамены в индустриальный год назад. Я не набрал полбалла, а этот прошел. Самоуверенный, всегда с запасом анекдотов, которые, чего уж кривить душой, рассказывал мастерски, этот паренек всегда был окружен стайкой мальчишек и девчонок».
Анатолий, старше абитуриентов на пяток лет, держался в сторонке. Да и за плечами у него стояли армия, флот, а эти школьники… Конечно, их знания были свежие… Каникулы у него, что ли? Рано…
Анатолий подавил в себе горечь. Ладно. Сочтемся.
— Привет, студент! — почти весело крикнул он.
Алеша резко обернулся. Улыбка криво поползла по лицу.
— Привет, — тихо ответил он.
Совсем не хотелось, чтобы в команде знали о его студенчестве.
— Привет, — повторил уже тверже, разглядывал Шаликова. — Что желаете, сударь? Есть пара приличных кистей и отменные белила. — Он входил в старую роль заводилы и шутника.
— Сочтемся, — насмешливо ответил Шаликов, одним махом взлетая на мостик. — Хорошо красишь, студент.
— Между прочим, Алексей Владимирович, — Алешка спрыгнул на палубу. — Рулевой.
— Анатолий, — вдруг протянул тот руку. — А что с вузом?
Алексей вздохнул.
Помолчали. Закурили.
— А я тебя запомнил, — глаза штурмана мечтательно смотрели на дальний берег Туры. — Там две девчонки были с тобой. Одна такая губастенькая, беленькая…
Зинка. Это она растерялась на экзамене, и молодой высокомерный преподаватель, сидевший сбоку стола, снисходительно тронул пальчиком ее подбородок:
— Что же вы молчите, как девушка перед абортом?
Алешка тогда рванулся вперед. Драчун из него не очень. Но от пощечины у прощелыги в модном японском костюме очки полетели, а сам он медленно поднялся:
— Вы… Вы… Вон!..
— Курсы при заводе кончал?
— Угу.
— Экстерном, — догадался Шаликов. — Хорошо вам — лоцию сдавать не надо. А нас каждый яр, перекат, береговые знаки спрашивают.
Алексей удивился. Запомнить весь фарватер от Тюмени по Туре, Тоболу, Иртышу, Оби до Усть-Балыка, Мегиона, Шаима, а затем и до Омска, со всеми мелочами, конфигурацией берегов, капризами донных ползущих участков, расположением бакенов, створных знаков, семафоров! И не просто запомнить, а знать их точную последовательность. Вот такие требования к штурманам! Рулевые же сдавали зачет по лоции с использованием карты. Никому в голову не приходило делать это вслепую.
