День обаятельного человека - [7]

— Андрей Николаевич, и что — так всю жизнь? — Подросток продолжал играть.

— Что?

— Ну, улыбаться там, где нужно орать. Помалкивать. Что-то из себя строить. Я на самом деле не такой, а для вас я такой, потому что вы все сволочи и этого заслуживаете, да?

— Да.

— Да?

— Нет. Все очень хорошие, славные люди. Один лучше другого. Но вообще, если так подумать: неужели совсем нет хороших людей? Может быть, они нам просто не попадаются? — Андрей продолжал играть. — Или мы сами недостаточно для этого хороши? Помню, был я пионером. Ты был пионером?

— Был, конечно.

— Самое смешное, что все мы были пионерами. — Андрей заиграл мелодию песни «Пионер, не теряй ни минуты, никогда, никогда не скучай... » — Сколько сейчас времени?

— Половина четвертого.

— Ты ничего не хочешь спеть? — спросил Андрей. — А то моя совесть учителя нечиста.

— Нет, не хочется. Зачем?

— А я настаиваю.

— А я решительно сопротивляюсь. Вам, между прочим, деньги за этот месяц оставили. В конверте.

— Учитель должен получать деньги не через ученика, а из рук его родителей, — сказал Андрей. — Ты и не подозреваешь что я работаю за деньги. Не догадываешься. Я для тебя — светоч разума и таланта. Твой бескорыстный друг и наставник, твой Галилео Галилей. — Андрей поднялся. — Ну и жара. — Он взял протянутый конверт. — Благодарю.

И снова машина его мчится по городу.

Город, лица, жара, белый раскаленный асфальт со следами, которые остаются на его мягкой поверхности, с палочками от мороженого, впрессованными в него, с блеском бензиновых и масляных пятен и горячим воздухом, который колеблется над мостовой.

А машина — мчится.

Андрей шел через зал звукозаписи, где был перерыв и музыканты оставили свои инструменты и, переговариваясь негромко, собирались в углу, а кто-то, кто, может быть, недостаточно хорошо был подготовлен и хотел еще раз проверить себя, сидел перед нотными листами, что-то наигрывая.

В зале было полутемно, только светились лампочки на пюпитрах, и стоял совершенно определенный шум помещения с хорошей акустикой. Кроме того, после яркости летнего дня здесь было гораздо прохладнее, чем на улице.

Андрей, проходя мимо певца, который стоял рядом с дирижером (оба без пиджаков, сосредоточенные), поздоровался, положил ему руку на плечо.

— Привет. Как работа?

— Андрей! — обрадовался певец. — Вы знакомы? — обратился он к дирижеру.

— Конечно. — Дирижер протянул руку. — Привет.

— Тебя страшно разыскивал Ковалев, — сказал певец. — Он и в театр звонил. Но он знает, что ты тут будешь.

— А в чем дело, ты не знаешь? — спросил Андрей.

— Не знаю.

— Я буду в кассе, — сказал Андрей. — Счастливо.

В коридоре его догнал плотный, лысоватый человек в белом пиджаке с короткими рукавами.

— Андрей! — крикнул он. — Андрей

— Привет! — Андрей остановился. — Ты меня искал?

— Ты только не волнуйся. — Он взял Андрея за руку.

— Да я не волнуюсь. В чем дело?

— У тебя дома страшный скандал.

— Ну и что? Андрей шел по коридору, человек спешил за ним.

— Ты можешь не бежать?

— Я тебя слушаю.

— Я ничего не понимаю: мне звонила твоя жена и сказала, что она от тебя уходит.

— Почему она тебе позвонила, а не мне?

Она тебе звонила, но тебя уже не было в театре. Я просто ей под руку попался.

— Она пошутила. Это шутка. — Андрей снова пошел по коридору. — Просто у нее веселый характер. А у тебя нет чувства юмора.

— Я знаю, что у нее веселый характер, но она плакала. Я твой друг или нет? Я должен волноваться?

— Но я же не волнуюсь, ты видишь? Я спокоен, сдержан, сохраняю достоинство. — Андрей остановился, взял человека за руку и завел за угол. — В чем дело, рассказывай.

— Понимаешь, ей позвонила какая-то женщина и что-то ей наговорила. И уж не знаю что, но можно себе представить.

— Это все серьезно? Это не розыгрыш? Если это розыгрыш, я тебя просто убью. Ты мне веришь? Просто тебе остается жить считанные часы.

— Какой розыгрыш. Правда — звонила какая-то женщина и говорила о тебе. И уж, наверное, ничего хорошего она не сказала.

— Тоже мне заботы! — Андрей говорил раздраженно. — Только этого мне не хватало. Ну, и что она тебе сказала? Что ты услышал сквозь ее слезы?

— Знаешь, как плакала! Сам чуть не зарыдал.

— Ты зарыдаешь, — усмехнулся Андрей. — Ну привет. Спасибо.

Андрей снял пиджак, бросил его в угол, развязал галстук и тоже снял его.

Он ходил по большой полупустой комнате.

На подоконнике сидела молодая девушка, босая, в летних шортиках.

— Как тебе взбрело в голову ей звонить? — говорит Андрей. — Как ты могла догадаться!

— Я с тобой не разговариваю. — Девушка пожала плечами.— Я вообще тебя даже не слышу. Говори что угодно.

— У тебя в холодильнике есть лед? — спросил Андрей.

— Есть, кажется.

Андрей ушел и вернулся с большой кружкой воды, выпил ее.

— В любом поступке должна быть своя логика, — продолжил он. — Но я не понимаю, зачем ты все это сделала? Кто от этого выиграл? Ты? Я? Вера?

— Мне это уже неинтересно. Ты вообще меня не интересуешь. — Девушка говорила с твердостью, в которую невозможно верить серьезно.

— Да? — Андрей остановился.

— Если я говорю, так оно и есть.

— Ну, прощайся с жизнью. — Андрей взял ее на руки и понес через комнату к балкону, толкнул дверь ногой и вышел на балкон. Это был примерно четырнадцатый этаж. Внизу простиралась Москва-река. — Выкинуть тебя? — спросил Андрей.