День мёртвых - [2]

Но ужаснее всего были здесь сами люди. Они теснились друг к дружке — увечные, безглазые, с язвами на щеках, с текущим из ушей гноем… Никто не брезговал — все были одинаково отвратительны. Пришелец даже не мог решить, кто из них страдает больше.

Он остановился на пороге, держа пострадавшего, точно ребенка. Ноги-палочки и истощенные руки раненого болтались, как плети.

— Привет, — хмуро проговорил чужак. — Меня зовут Конан. Я из Киммерии. Этот человек неожиданно выскочил прямо перед моим конем. Заберите его.

В полном безмолвии он прошел через таверну и уложил бедного уродца прямо на столы, опрокинув при этом несколько щербатых глиняных кружек и разлив жидкое пойло, которое хлебали посетители таверны.

Темная кровь все еще вытекала из раны. На голове была рассечена кожа, но казалось, будто череп проломлен — рана имела устрашающий вид. Волосы, серенькие и реденькие, слиплись, лицо, и без того несчастное, превратилось в сущую маску страдания. Казалось, бедняга вот-вот испустит дух.

— Делайте с ним, что хотите, — проворчал Конан. — Вы здесь все на людей-то не похожи… Я не знаю, может, то, что помогло бы мне, этого бедолагу просто убьет.

— Ты так думаешь? — нарушил молчание один из сидевших за столом. Он говорил тихо и спокойно, как будто вид людей с проломленным черепом и рослых незнакомцев для него самое привычное дело.

— Ну, не знаю, — немного смутился киммериец. — А ты что посоветуешь?

— Надо перевязать ему голову. Промыть рану. Посмотрим, может, нет опасности для жизни… Хотя тут все опасно для жизни. Наверное, ты это уже понял, Конан из Киммерии.

— Понял, — хмуро сказал Конан.

— За работу! — слабым голосом распорядился говорящий. Это был горбун с очень длинными руками и печальным, красивым лицом, наполовину скрытым под космами нечесаных волос, похожих на войлок.

Кругом зашевелились, закопошились. Принесли лампу, которая добавила к чаду вонь прогорклого масла. Вытащили корзину с мятыми влажными тряпками.

"Все, что осталось от старины Моки", — пояснил невнятно горбун. Конан не стал уточнять, что именно имелось в виду.

Рана действительно была совсем не такой страшной, как казалась на первый взгляд. Конан умело промыл ее, выказывая сноровку, присущую заправским костоправам и опытным воинам. Повязка быстро пропиталась кровью.

— До свадьбы заживет, — мрачно пошутил варвар.

Никто даже не улыбнулся. Кругом вздыхали и сопели, обмениваясь жалобными взглядами. Один из местных жителей вынул из уха кусок тряпки, пропитанной гноем, и, пользуясь тем, что вытащили корзину "старины Моки", добыл себе свежий лоскут.

— Ладно, — сказал наконец Конан. — Вижу, что все у вас в порядке. Знаете, друзья мои, я бы хотел поскорее уехать.

"Друзья" с пониманием закивали. По стенам таверны заплясали лохматые, жуткие тени, и Конан мог поклясться, что слышит, как ухнула и тяжело переступила сова-обитательница чердака.

— Это твое право, чужеземец, — заговорил уродец с вытянутой головой и бледным, отечным лицом. — На твоем месте любой бежал бы очертя голову из этой слезной обители.

Подобные слова Конан воспринял как вызов. Любой другой, может быть, и бежал бы от неведомой опасности, но киммериец — никогда.

— Скажи, любезный, — произнес Конан не много изменившимся тоном: теперь он говорил вкрадчиво и даже как будто ласково, — что в этих краях такого, что может заставить меня бежать отсюда, да еще очертя голову? Я думал, здесь просто… э… плохая погода или что-то в этом роде. Может быть, повальная болезнь.

Все дружно закачали головами. Все, кроме одного, — кособокого старичка с бородой, которая росла у него тоже на сторону. Этот закивал, медленно и торжественно.

— Что-то не так? — Конан показал на старичка — Он считает что я прав?

— Нет, просто у него шея почти не поворачивается, — объяснил длиннорукий горбун. — На самом деле он тоже с нами согласен.

Конан пристально посмотрел на старичка. Тот зажмурился и молча продолжал кивать.

— Ответь! — обратился к нему киммериец.

— Он немой — сказал горбун

Конан провел пятерней по непокорной гриве смоляно-черных волос

— Клянусь яйцами Крома, здесь у вас творится какая-то чертовщина! Сдается мне, не обошлось без этих вонючих колдунов,

— Тише! — закричали сразу несколько человек — Не говори так!

Один даже повалился на колени и заплакал,

— Здесь же все., свои, — успокоительно мол вил варвар и уселся за стол с видом решительным и мрачным, — Ладно, поговорим начистоту. Если, в этой таверне сидит какой-нибудь приспешник мерзкого колдуна — тем лучше. Пусть все слышит. Пусть сообщит своему хозяину, что явился Конан-киммериец, который ненавидит — слышите, вы? — ненавидит проклятых чародеев и уничтожает их везде, где только встречает. Ну а если такового здесь нет — тоже неплохо. Поговорим без посторонних… Я слушаю.

И он расставил локти на столе пошире, всем своим видом показывая, что обосновался всерьез и надолго. Уродливые человечки пошушукались и, как по команде, сдвинулись поближе к Конану. Заговорил горбун — видимо, он был у них заправилой, а остальные то и дело кивали или вставляли слово-другое.

Несколько десятков зим тому назад город Кой действительно был очень хорош. Тихий, мирный городок, где каждым занимается своим ремеслом" Славился Кой прежде всего ткаными гобеленами; но были здесь и искусные строители, и плотники, и даже один переписчик книг, который умел рисовать замечательные узоры в виде фантастических зверей, заплутавших в зарослях несуществующих растений. Правителем городка был — человек по имени Созо. Его дворец, чуть больше домов, принадлежавших состоятельным горожанам, был самым красивым зданием в городе. Фасад его украшали забавные лепные ящерки, резвящиеся над входной дверью, а на крыше имелся позолоченный флюгер в виде дракона с причудливо завернутым хвостом.