День Литературы, 2009 № 07 (155) - [21]

От вида слёз хозяйки сердце Тяньгоу учащённо забилось. Ему вдруг показалось, что та необыкновенно похожа на бодисатву. Тридцати шести лет от роду, девственник, Тяньгоу тем не менее хорошо разбирался в таких вещах и понял, что по крайней мере наполовину эти слёзы предназначались ему. Вообще-то она относилась к нему не как ко взрослому мужчине, а как к маленькому щенку. Тяньгоу со своей стороны охотно подыгрывал хозяйке, часто принимая в её присутствии немного простаковатый рассеянный вид.

Наконец хозяйка сказала: "Тяньгоу, для тебя ведь это особый год – год становления..."

Тот ответил, что бояться было нечего и что с красной бичёвкой, повязанной вокруг пояса, любое дело у него теперь должно было заспориться.

– Мастер ведь человек счастливой судьбы, и вместе с ним никакие напасти мне не страшны!

Дома у семьи Ху мастера и ученика усадили за лакированный квадратный стол и угостили самым лучшим чаем. Пока они молча наслаждались вкусом и запахом напитка, обстановка в доме становилась всё более и более торжественной. В конце концов, в комнату вошёл одетый в жёлтый халат мастер фэншуй. На голове у геоманта красовался бумажный убор, а в руках он нёс компас, при этом очень комично пританцовывая ногами. Тяньгоу было засмеялся, но увидев серьёзное выражение лица своего мастера, смачно сплюнул на пол, пытаясь скрыть невольный приступ смеха. Определив место для будущего колодца, мастер фэншуй набрал в рот чистой воды, с силой выпрыснул её на лезвие ритуального меча в форме ивового листа и с закрытыми глазами начал читать длинное заклинание "призывания воды". Всё это время хозяин, вдохновлённый его бормотанием, поливал водой выбранное место, принеся таким образом жертву духу земли. Затем колодезных дел мастер встал из-за стола и подошёл к геоманту. Тот спросил мастера: "Вода то тут есть вообще?" Мастер ответил: "Есть". Тот снова спросил: "А что за вода?" "Из Янцзы", – последовал ответ. Мастер взялся за свою мотыгу и с лязгающим звуком опустил её в самом центре крестообразной отметины, оставленной геомантом. Тяньгоу подумал про себя, что крепость ведь расположена прямо на берегу реки, а раз так – разве здесь сыщешь место, где бы воды не было? Он еле сдержался, чтобы не засмеяться.

Вокруг изначальной отметины мастер нарисовал круг диаметром сантиметров в шестьдесят и выкопал по его контуру яму глубиной примерно в полчеловеческого роста. Это называлось "закладкой колодца", и размеры ямы должны были быть абсолютно точными – ни больше, ни меньше. Закладка была самой ответственной частью работы, так что мастер взял её на себя. По завершении он выпрыгнул из ямы и со всеми удобствами устроился на стуле, попивая чай и куря сигареты, пока Тяньгоу продолжил работу в соответствии с заданными мастером пропорциями. Со своими длиннющими руками и ногами Тяньгоу пришлось сложиться в три погибели, чтобы как-то поместиться в этом колодце. Даже с самой маленькой мотыгой ему едва хватало места для размаха, так что после нескольких сотен ударов он совершенно выбился из сил и почувствовал нараставшее в нём раздражение к своему новому занятию. Чем глубже он уходил в землю, тем меньше свободы оставалось его телу. Словно странный шелкопряд, тянущий свою нить из сырой земли, он понемногу загонял собственное тело в удушливый земельный кокон. Когда глубина достигла десяти-пятнадцати метров, мир погрузился в кромешную тьму, и Тяньгоу пришлось зажечь небольшую керосиновую лампу, которую он поместил в небольшом углублении в стене. Но понемногу глаза Тяньгоу словно превратились в кошачьи зырки – зрачки расширились и даже зажглись зелёным свечением. После этого Тяньгоу работал уже полностью по наитию.

Во дворе наверху в это время собралась толпа соседей, чтобы поглазеть на процесс копания колодца. Многие из них были знакомыми мастера, поэтому между распитием чая и сигаретами он рассуждал с ними о том, что благодаря идеальной погоде и мудрой политике правительства урожай должен выдаться обильным и его с лихвой должно хватить всем и каждому. Ещё он говорил о разного рода преимуществах колодцев, о том, что у такого-то плотника колодец был глубиной пятьдесят метров, а у такого-то каменщика и все семьдесят с валом на подшипниках и со стальным тросом. Он шутил и сплетничал со стоявшими вокруг женщинами, умилялся белому личику и выразительным глазкам младенца, мирно пристроившегося на руках у своей матери. Короче говоря, с таким работящим подмастерьем, как Тяньгоу, помимо критически важных в техническом плане фаз "закладки" и "завершения" колодца, большую часть времени мастер мог спокойно оставаться наверху и заниматься, чем ему заблагорассудится.

Тем временем на дне колодца Тяньгоу влачил замкнутое существование приговорённого к смерти преступника. И слух, и речь здесь на глубине потеряли для него всякое значение. И чтобы чувства не онемели окончательно, он в тишине собственного ума воображал себе целый мир, населённый певчими птицами и шумными насекомыми. Птицы и насекомые пели ему свои песни жизни, вселяя в его сердце радость, и только благодаря им у него получалось справиться со своей тоской и одиночеством. Тяньгоу с нетерпением ждал, когда мастер, наконец, окликнет его, но тех, кто были наверху, похоже, не слишком заботило положение того, кто был внизу, пока они предавались своим удовольствиям у самой колодезной дыры.