День Литературы, 2008 № 12 (148) - [4]

А вот известные русские поэты – устояли в истине. Множество стихотворений я прочитал за 20 лет своего служения в "Нашем современнике" и твёрдо могу сказать: помню стихи полные и глубокого отчаяния, и священного гнева, и угрюмой замкнутости, и поиска веры, и душевной растерянности, но не было у наших поэтов любого поколения стихов лакейских, циничных, обслуживающих растленное рыночное время.

Недавно на передаче Соловьёва "К барьеру" я видел схватку Захара Прилепина с неизвестным мне литератором и бизнесменом Минаевым. Последний, несмотря на то, что был разбит наголову, твердил, как попугай: "Да все эти писатели-совки – они же неудачники, лузеры: Что они, не приспособившиеся к рынку, оставят своим детям? Ржавую жестяную кружку?"

Ну что ж, тогда и Сергей Есенин, не приспособившийся к нэповскому рынку, писавший: "Да богат я, богат с излишком: был цилиндр, а теперь его нет, лишь осталась одна манишка с модной парой избитых штиблет", был неудачник, лузер; и Осип Мандельштам, живший "в роскошной бедности, в могучей нищете", не имевший, как Есенин, ни кола, ни двора, был тоже лузером. Такой же нищенкой была, не вписавшаяся в рыночную жизнь Запада, Марина Цветаева. Да и Ахматова ничего материального не оставила своему сыну. Да и Пушкин оставил одни долги. Неудачник.

Ну в конце концов, и Христос со своими учениками, рыбаками, апостолами, в земной жизни был нищим бессребреником, презирающим неправедное богатство... И ответить этому сопернику Прилепина можно так: "Куда достойнее оставить своим детям в наследство жестяную кружку, нежели презрение, ненависть десятков миллионов обворованного русского простонародья". (аплодисменты)

Конечно, не всё у нас ладно и справедливо в нашей поэтической иерархии. Поглядишь на столичные афиши, послушаешь "настоящее российское радио" или рекламу телевизионного эфира и почти поверишь тому, что у нас сейчас есть три богатыря, три великих поэта: Илья Резник, Гарик Губерман и Андрей Дементьев, затмивший в последние годы самого Евтушенко. (аплодисменты)

Однако, несмотря ни на что, подлинная русская поэзия, как говорил Маяковский, "существует, и ни в зуб ногой".

Не буду много говорить о поэтах рубцовского поколения: Глебе Горбовском, Владимире Кострове, Ольге Фокиной, Василии Макееве, Борисе Сиротине, Викторе Смирнове, – они сделали всё, что могли. Спасибо им.

Да, потери, которые мы понесли за первые годы III тысячелетия, невосполнимы. Нет сегодня с нами Юрия Кузнецова, Николая Дмитриева, Михаила Вишнякова, Виктора Дронникова, Николая Постнова, Ростислава Филиппова. Многих из них мы при жизни не оценили в полной мере. Но не будем опускать рук: им на смену пришло поколение, едва достигшее пятидесятилетнего возраста, возмужавшее в годы разрушительной перестройки: Светлана Сырнева (Вятка), Николай Зиновьев (Краснодар), Дмитрий Мизгулин (Ханты-Мансийск), Леонид Сафронов (Кировская обл.), Иван Переверзин (Москва), Евгений Семичев (Самара), Игорь Тюленев (Пермь) и многие другие. Я могу назвать 15-20 имён, которыми можно гордиться. Это – очень много даже для России.

А сколько у нас ещё не оцененных по-настоящему поэтов, сколько имён! Мы в последние годы не раз публиковали поэтов, живущих в республике Коми. Русских и национальных. Я пришёл в восторг, осознав истинность их творчества, глубину их стихов, честную, не примитивную гражданственность, скромное чувство собственного достоинства, естественное для русской поэзии.

А каким для журнала было открытие поэтов, живущих на томской земле! Волею судеб я в Томск залетел год назад и познакомился с ними и ещё раз увидел, как мы богаты, и ещё раз подумал: "Велика Россия, а отступать некуда – везде замечательные поэты!" Жаль только, что они отрезаны от всероссийских издательств, от ТВ, от настоящего радио, жаль, что мы можем дарить им страницы "Нашего современника", словно хлеб во время войны по карточкам.

И всё равно, прошу обратить внимание, что 70% стихотворных подборок у нас занимает творчество поэтов Великой русской провинции.

Но между тем, русская поэзия даже в лице своих великих стариков до сих пор способна подниматься до удивительных высот. Виктору Фёдоровичу Бокову в этом году исполнилось 94 года. Мы в сентябрьском номере опублико- вали его подборку, и я не могу не прочитать из неё одно крайне важное для сегодняшнего времени мировоззренческое стихотворенье:

Моё сибирское сиденье

Не совершило убиенья

Моей души, моих стихов.

За проволокой месяц ясный

Не говорил мне: "Ты несчастный!"

Он говорил мне: "Будь здоров!"

Спасибо! Сердце под бушлатом

Стучало словно автоматом,

Тянулись руки за кайлом.

Земля тверда, но крепче воля,

Бывало, на коленях стоя,

Я в землю упирался лбом.

Я в уголовном жил бараке.

Какие там случались драки,

Как попадало мне порой!

Но всё ж ворьё меня любило,

Оно меня почти не било,

И кличку я имел – "Герой".

Рассказывал я горячо им,

В барак за мною шёл Печорин,