День Литературы, 2007 № 12 (136) - [6]

Меньшикова интересуется, как посредственный "сын Израиля" попал в русский театр Гоголя и Грибоедова? И вообще, как эти пронырливые сыны проникают в русскую литературу, в академию, в администрацию? Разбирая случай с Мейерхольдом, он приходит к выводу, что "множество русских простаков прожектируют этим господам", а последние, достигнув своей цели, тащат за собой вереницу соплеменников.

Тема еврейства и его влияния на жизнь в России затрагивается во многих статьях М.О. Меньшикова. Сразу оговоримся, что для него кровная принадлежность человека не имела решающего значения. Главное – духовная суть личности. В статье "Императорская сцена" Меньшиков подчёркивает: "Дело, конечно, вовсе не в том, что г-н Мейерхольд еврей". Публициста возмущает ничем не подкреплённая претензия новоявленного режиссера театра на гениальность.

Исследуя работы так называемых "черносотенцев", В.Кожинов в книге "Россия. Век ХХ" доказал, что ни один из крайне правых не был антисемитом, не выражал "непримиримость к евреям как таковым, то есть любым людям, родившимся на свет в еврейской семье". Убедительным подтверждением этой мысли стало наличие евреев по крови в руководстве русских правых сил начала ХХ века – И.Я. Гурлянда и В.А. Грингмута. В своей работе В.Кожинов обращается к исследованию современного историка В.Сироткина, который постоянно клеймил "черносотенцев" И.Я. Гурлянда, Б.В. Никольского, М.О. Меньшикова, А.И. Дубровина, В.А. Грингмута, и других, называя их антисемитами, но в книге "Вехи отечественной истории" отмечал: "Для идеологов черносотенства (тогда и сейчас) "евреи" – категория не национальная, а политическая". Таким образом, национальной ненависти, антисемитизма и ксенофобии у названных и не названных руководителей правого движения не было.

В анализируемой работе Меньшикова заурядные, бесталанные, примитивные "представители юго-западных местечек", пробивающиеся в жизни шарлатанством и одурачиванием, противопоставлены Ротшильдам и Рубинштейнам – людям иной, талантливой ветви израильского рода. Меньшиков никогда не говорит об ущербности всех евреев, а рассматривает поведение лишь той части еврейства, которая стремится жить по "кочевому принципу" разрушения всего старого во имя чего-то нового. Такой принцип является их постоянным руководством к действию, поэтому новый стиль, пришедший на смену старому, "во всём хорош лишь на один момент – пока отрицает старый, а затем подлежит отрицанию во имя новейшего". Непрерывное разрушение "кочевники" объявляют главной составляющей эволюции жизни, "им кажется, что разрушение есть миссия всего человеческого рода". По сути, так Меньшиков предвидит дурную бесконечность декадентского новаторства, вечного модернизма, отрицающего старое ради самого отрицания.

В центре внимания публициста некий еврейский тип кочевников-разрушителей, покинувший юго-западные местечки и выступивший на историческую сцену в начале ХХ века. Изображение подобного типа в художественной литературе рубежа XIX-XX веков одним из первых дал А.П. Чехов еще в 1888 году в первом большом произведении "Степь". Один из героев этой повести – жид Соломон, улыбка и поза которого выражают всегда лишь явное презрение ко всему. Соломону своя вера не нравится, а все чужое омерзительно. Мойсей Мойсеич, старший брат Соломона, так характеризует его: "Никого он не любит, никого не почитает, никого не боится… Над всеми смеётся… … Он и меня не любит". Чеховский Соломон ещё не вышел из дома своего брата, он пока "домашний философ". Мейерхольд Меньшикова – это Соломон в развитии, сделавший себе известность на презрении ко всему. В чеховском рассказе "Степь" отец Христофор, православный священник и носитель христиански-сострадательного взгляда на жизнь, показательно характеризует Соломона: "Если тебе твоя вера не нравится, так ты её перемени, а смеяться грех; тот последний человек, кто над своей верой глумится".

В 1927 году Л.П. Карсавин в работе "Россия и евреи" на основании отношения к национальным традициям выделил три типа евреев. Карсавин различал, во-первых, "религиозно-национальное и религиозно-культурное еврейство", во-вторых, "евреев совершенно ассимилированных тою либо иною национальною культурою" и, в-третьих, "евреев, интернационалистов по существу и революционеров по природе".

Именно этот, последний тип евреев, исповедующих интернационализм и абстрактность, являются врагом "всякой живой органической культуры". Представители этого типа, с точки зрения Карсавина, по природе своей революционеры, так как любая национальная культура им мешает, теснит их, и они всё сделают, чтобы быстрее разложить ту традиционную органическую культурную среду, в которой находятся (в том числе и еврейскую).

Если Мойсей Мойсеич – представляет тип оседлого еврея, живущего традициями предков, то Соломон и Мейерхольд – это "кочевники", революционеры, утратившие всё родное и ничего, кроме презрения, высокомерия и стремления к разрушению, не приобретшие. Третий тип евреев, оставивших свои традиции и усвоивших инонациональные ценности, представляют евреи-черносотенцы Грингмут и Гурлянд.