День Литературы, 2005 № 10 (110) - [10]

Прозвучали песни "Рябина Победы" на стихи А.Парпары в исполнении Рената Ибрагимова и "Островок неповторимый" на стихи В.Орлова в исполнении Николая Кохова, а также авторские песни в исполнении Елены Муссалитиной.

Московских собратьев по перу поздравил и прочитал свои стихи гость вечера, руководитель Смоленской писательской организации СП России поэт Виктор Смирнов.

Весь вечер в Камерном зале не угасала поминальная свеча.

К микрофону выходили поэты, делясь эпизодами жизни, воспоминаниями о встречах с Игорем Ляпиным и Николаем Дмитриевым.

И светились слезами боли и радости, в ответ на благодарную память и тёплые живые слова, глаза двух женщин из предпоследнего ряда — вдовы и дочери Николая Дмитриева.

Днём раньше, 3 октября в музыкальной, бардовской атмосфере, прошла презентация этого сборника в малом зале ЦДЛ (ведущие поэт Л.Котюков и составитель-менеджер А.Уральская), ставшая особенно большим подарком для тех авторов "Москвы поэтической", которые делают первые шаги в русской литературе (лауреатам сборника вручались призы — фарфоровые чашки знаменитого Дулёвского завода).

Ярослава Шумляковская РАВНО ПОДВИГУ

В Старом Крыму открыт музей К.Г.Паустовского. Это редкостное для нашего времени событие — открытие музея, здание для которого куплено частным лицом: двадцатилетней Александрой Садовской. Всего за 8 месяцев из ничего, из праха Надежда Семёновна Садовская — мама Саши — создала музей, отвечающий всем канонам музейного строительства. Музеем такого уровня могла бы гордиться любая столица мира.

Руководила ими страстная любовь к творчеству писателя, осознание необходимости существования музея Паустовского в Крыму. Здесь столько интересных экспозиций, экспонатов, что напрочь забываешь о времени, полностью погружаешься в эпохи, о которых ведётся повествование.

Идея создания музея любимого писателя, рыцаря литературы, воодушевила местную интеллигенцию. Их помощь — второй этап в становлении музея.

Игорь Золотусский РОССИИ НУЖНЫ ВЕЛИКИЕ ЛЮДИ. Накануне 75-летия известного критика с ним беседует Владимир Бондаренко

Владимир Бондаренко. Редакции газет "Завтра" и "День литературы" и все читатели от души поздравляют вас, Игорь Петрович, с 75-летием. Многие удивляются вашему творческому, да и физическому долголетию. Всем бы так бодро выглядеть в такие годы.

Игорь Золотусский. Спасибо за поздравление.

В.Б. Помните популярную строчку "Если жизнь начать сначала…"? Представьте, что вам дано было бы жить сначала, забудем о мелких бытовых ошибках и случайностях, но в главном своём что-либо пожелали бы изменить, пойти другим путем?

И.З. Я не жалею о прожитой жизни. Мне не на что жаловаться, я благодарен Богу. Лишь в одном упрекаю себя: слишком поздно понял то, к чему-то можно было бы прийти раньше. В молодости я был максималист. Жизнь уже в детстве обучила меня быть готовым к сопротивлению. Отобрав у меня родителей, бросив сначала в детскую тюрьму, затем в детский дом, она ожесточила меня. В детдоме человек или погибает, если он слаб (а я не был сильным, я был маменькин сынок), или превращается в маленького волка. На каждую попытку подойти ко мне, я отвечал легким рычанием. Физически я не мог главенствовать в детдомовской среде, но замкнуться и не подпускать к себе никого — смог. Это перешло потом и в жизнь, и в литературу. Обиды, которые накопились в детстве, обрекли меня на суровость в суждениях и о людях, и о книгах. Жалей не жалей об этом, но жизнь сложилась так.

В.Б. Кстати, может быть, у вас, как у критика, я и сам учился максимализму. Школа выживания, которую прошли и вы, и Владимир Максимов, и Виктор Астафьев…

И.З. Кстати, я дружил с ними…

В.Б. …и чуть помоложе — Игорь Шкляревский, Николай Рубцов, Леонид Бородин — дала вам не только максимализм и суровость. Да, вы были все маленькими волчатами, но вы все стали сильными личностями в жизни да и в литературе. Может быть, нужен такой максимализм в литературе? Или мягкость, толерантность по отношению к жизни, к оппонентам позволяет достичь большего?

И.З. Конечно, Гоголь был прав, когда говорил, что смирение — это знамя христианина. Но в критике мягкость и толерантность недопустимы. Снисхождение здесь равно как обману себя, так и читателя. Какой же ты критик, если поощряешь бездарность? Хотя мне дорого даже одно талантливое слово. Я готов поддержать его, и знаю, что приласкав писателя даже за малый успех, можно помочь ему. Хотя, как вы знаете, я из реальной критики давно уже ушёл.

В.Б. Этот ваш уход, может быть, был почти неизбежным. Критики — это сапёры, минеры, их век редко бывает долгим. Это, вероятно, ждет и меня, и моих коллег. Следить за литературным процессом с каждым годом всё труднее. Тысячи книг нужно хотя бы просмотреть, просортировать, понять все направления, все возможные вершины — для этого надо иметь огромную энергию. А без знания литературного процесса — ты не критик. Можно читать трех-четырех любимых писателей, издеваться над пятеркой ненавистных тебе оппонентов, но это не критика. Мало чувствовать слово, мало уметь самому неплохо писать, надо всё время видеть весь литературный процесс в целом, даже, когда говорят, что его нет. Говорят те, кто уже не в состоянии за ним следить. Наверное, и я уже на грани ухода из текущей критики, займусь историей литературы, любимыми писателями, жизнью замечательных людей, еще чем-нибудь. Реальная критика — это тяжелейший труд, прежде всего само прочтение книг. Это же жемчужное зерно надо выловить из потока грязи и мути.