День Литературы, 2002 № 10 (074) - [16]

Справка не будет лишней, поскольку этот большой роман издан автором собственными руками небольшим тиражом и распространялся необычно. Однако для широкого читателя Галковский разместил роман на собственном сайте (www.samisdat.aha.ru). О романе обсуждения в печати не было. В основном на автора лаяли, но лаяли исключительно те, для кого в России двойные стандарты по национальному вопросу — необходимая атмосфера для жизни. (Это когда еврейский национализм — мировая религия, требующая всеобщего уважения, а русский национализм — преступный экстремизм, требующий законодательного запрета).

По мере разумения я хочу порассуждать о рассказе. Судьба учеников одного класса русской гимназии выпуска 1909 года, за которой все "узлы" русской истории первой половины XX века, располагает, даже обязывает читателя в который раз прикидывать банан к носу, что тогда "лежало на весах". И нам не обойтись. Вопрос до сих пор является в России политически острым. Продолжающийся идейный антагонизм в обществе — прямое продолжение тех еще противоречий. Галковский имеет философское образование, соответственно, наиважнейший сегодня вопрос, на чьей же стороне в русских схватках начала XX века наибольшая правда для исторической России, здесь его занимает. Т.е., в рассказе, ни много ни мало, присутствует вопрос о Русской Правде в XX веке.

Многие русские художники серьезно брались за него: Шолохов, Замятин, Булгаков, Платонов, Солженицын — а согласия нет.

В рассказе самоубийство одного из героев, вынесенное мною в эпиграф статьи, самая сердцевина русской трагедии. Нам, однако, придется сделать выбор, чтобы жить дальше.

За пределами рассказа Галковский-человек свой выбор сделал в пользу белых, но в его художественном пространстве это не очевидно. Братья Брауде в ограниченной форме рассказа вырастают в символы, за которыми стоят две картины мира, к которым пришла сознательная Россия к 1917 году. Тысячелетнее русское понимание устройства мира, построенное исключительно на библейском откровении, к этому времени растеряло в России всех своих приверженцев. Церковь, связавшая себя с искусственной птолемеевской системой, толкующая книги Ветхого Завета буквально, своим просвещением уже никак не могла удовлетворить растущие умственные запросы населения. (В романе, кстати, широкое брожение русских умов в XIX веке Галковским показано).

Итак, вокруг белого Брауде-иудея стояли, в том числе высокородные, русские масоны, "искусственные евреи", с мистической идеей воссоздания Храма Соломона и масонствующая русская интеллигенция со светским культом "богоизбранного народа", при котором единственные критики иудейства — черносотенцы сделались изгоями во всем образованном обществе. Травле подвергались даже искренние юдофилы за одно лишь высказывание права русского самосознания на равенство с еврейским. (Широко известна и показательна история писателя Е.Н.Чирикова, которому за это не зачлась даже сочиненная пьеса о еврейском "холокосте", имевшая триумфальный успех в театрах). Весь этот верхушечный слой русского общества, разумеется, оппозиционировавший самодержавию, после Октября и назвал себя "белым".

Утверждают, что, начиная с Врангеля, белые поправели, склонялись к монархизму. Может быть, и даже нет сомнения, что под влиянием итогов Февраля и деяний красных героев рассказа, "товарищей Кацнельсона и Раппопорта", это и происходило, но это был внутренний процесс в головах, никак не отразившийся на лозунгах, за которые белые шли в бой. Во всю войну — это с большевиками-то! — и в эмиграции демократический принцип был у них высшим. П.Н.Врангель, лично православный монархист, в своей политике, однако, всегда оставался принципиальным непредрешенцем; как и его предшественники, он работал и с кадетами, и с эсерами: "Мы не можем допустить, чтобы, прикрываясь словами "вера", "царь", "отечество", офицеров вовлекали в политическую борьбу"!

Идеолог Белого Движения в эмиграции, правый религиозный философ Иван Ильин, до революции начинавший с бомб для эсеров, масонов понимал как врагов, но и черносотенцев ненавидел! Философ с несомненными прозрениями, талантливый литературный критик, яркий политический публицист, он написал о России много книг, но, поразительное дело, такой важный еврейский вопрос "обошёл". Философ, ненавидевший коммунизм идейно, он, тем не менее, ни слова не проронил о пуповинной, сектантской связи марксизма с иудаизмом. Это странно, ведь суть марксизма с его идеей непримиримого классового антагонизма и построения рая для "богоизбранного" класса не могла не быть для него очевидной. Тайна! Ильин — выдающаяся личность, независимый человек, но, похоже, религия двойных расовых стандартов на русской земле не вызывала у него беспокойства и даже уважалась" Он ратовал за национальную и православную Россию, но с зажимом черносотенцев, т.е.,тех богобоязненных русских людей, которые всего лишь увидели опасность для России со стороны еврейства и писали об этом!

Есть ключ, который лично для меня не очевиден, ибо для философа, как я понимаю, Истина выше родственных связей, выше, по слову Достоевского, даже самой России. Ильин, как известно, с иудеями был косвенно породнен и являлся воспитанником своей двоюродной сестры Л.Я.Гуревич, бывшей значительно старше его.