День Литературы, 2002 № 07 (071) - [19]

У нас, что ни пройдоха, что ни жук, то песня со слезой, о "духовности", о "нашей", то есть — "мы пахали"...

Эта, которая на "Д", превратилась в дежурное блюдо, в обязательную часть протокола вместе с "хлеб-солью" и "калинкой-малинкой".

Похоже, на Западе подметили нашу слабость и стали подыгрывать.

Дамочка из Голландии в интервью по радио, повторяла как заклинание: "У вас есть душовность. У вас очень много душовности".

Приняв ванну в номере Гранд-палас-отеля , выпив чашечку кофе, прогуливаясь с обратным билетом в кармане по Невскому проспекту, бывает приятно поумиляться на крошечные лапоточки, на матрешечек, на "душовность".

Наполеон говорил, что сила духа относится к материальной силе, как 3 к 1. Что у нас с "душовностью", не знаю, "им сбоку" виднее — сила духа у нас иссякла. "Душовности", может, и навалом, но толку нам от неё — как от маленьких лаптей и матрёшек-горби.

5. ОБОРОНА ЦАРЬГРАДА

А есть ли у нас, вообще,— Сопротивление? Как социальный феномен, как увлекающее, широкое явление, вроде диссидентства 70-х?

Трудная доля — держать уголек, беречь искру — и ждать. Ждать, будто в запасе вечность, ждать, когда поменяется ветер и станет получше погода.

Только, вот еще что — "сопротивление" — не беседы пикейных жилетов, не "левое крыло" цеховой мафии. Не интеллигентская фига в кармане — на всякий пожарный...

Выше великих не прыгнешь. Легче не скажешь: "Лев Николаевич Гумилев, "Этногенез и биосфера Земли", глава 24: "Небольшой отряд крестоносцев, всего 20 тыс. человек, явился под стены Константинополя... Греки могли выставить до 70 тысяч воинов, но не сопротивлялись, оставив без помощи варяжскую дружину и тех храбрецов, которые вышли на стены... Город был страшно разрушен и разграблен... Пассионарии были убиты в бою, прочие — в своих подожженных домах. Трусость не спасает."

На питерских постмодернистских сборищах изредка поднимаются неизвестные люди, варяги, возражают. Сколько таких людей осталось в СПб-городе? На пальцах одной руки? Впрочем, это проблемы самого города СПб...

Свойство этих варягов — они не нуждаются в кодле. Они — одиночки. На них-то и держится наша борьба.

"Остальные могут,— как говорил Вл.Вл.Вышпольский, Царствие ему Небесное,— любоваться..."

Валентина Сологуб ШВЫДКАЯ КУЛЬТУРА (Кто и как убивает русскую мысль)

"Служенье муз не терпит суеты"... Нынешнюю "демократическую культуру" характеризует как раз прямо противоположный симптом, что русский гений считал для искусства губительным,— суета. Как самое низкое проявление человеческой деятельности, суета бездарна, она основана на пошлости. Недаром эту "суетливую" культуру возглавляет человек с фамилией "Швыдкой", что в переводе с украинского значит "быстрый", "суетливый": он постоянно озабочен "культурной революцией", ему все время требуется что-то ломать, топтать, заплевывать. Одна из его телепередач в русле "культурной революции" так и называлась: "Русская литература умерла". Вот взял и приговорил — нету у вас больше Литературы, покойница! — а вы теперь оправдывайтесь, доказывайте, утирайтесь. Не поможет, все равно найдет способ унизить, ведь у власти они же — швыдкие! Так и кажется, что Иван Александрович Ильин в своей работе делал философские выводы на основании наблюдений за нашим министром: "Пошлость проистекает из человеческой слепоты к божественному; она порождает отсутствие благоговения к священному, в различных проявлениях,— начиная от тупого безразличия и кончая лицемерием и кощунством..." Чего стоит хотя бы "культурное" предложение Швыдкого, праздновать день цирка 25 декабря. В то время, когда в России Рождественский пост, этот революционный министр предлагает клоунам, жонглерам, шутам — видимо, не дают ему покоя лавры Феллини, только, очевидно, озвучивать его будет под свою, визгливую музыку — устраивать в городах глумливые шествия, новую вакханалию. Так и рвется он нанести еще один удар по разрушению наших православных традиций. Ведь внедрили же "день святого Валентина" или Хэллоуин, хотя таких "праздников" в православных святцах никогда не было. Но с чьей-то невидимой подачи они стали удобным поводом для легализации откровенного, циничного, "всенародного" разврата и сатанизма. Не зря Ильин продолжил свою мысль так: "Вследствие этого всякое содержание становится... мелким, плоским, продешевленным, обесцененным, ничтожным... создает вокруг себя духовную пустыню. Это и есть пошлая душа... Она отдает свое время и свои силы тому, чем жить не стоит, за что не стоит бороться и, тем более, за что не стоит умереть. Кружась в этом пылевом вихре, она не "свершает свой жизненный путь", а суетится, и вся жизнь ее есть суета".

Возможно, фамилия эта не совсем для Швыдкого родная, судя по его пристрастиям, свойственным "малому гонимому народу" и его швыдкому темпераменту в поисках "сексуальных двигателей" культуры. Однако знаковость, поставленная Богом как позорное клеймо, неоспорима, ибо нынешняя демократическая культура — "культура швыдкая" (ударение можно ставить по выбору, от перемены мест сущность не меняется), сиречь суетливая, пошлая. И министр этой "швыдкокультуры", имея статус высокого государственного чиновника и правительственную поддержку, "швыдче-швыдче" внедряет всё, что для славянского сознания неприемлемо, аморально, постыдно, дурно пахнет, как отхожее место. Невооруженным глазом видно, что для него, швыдко-раскованного, таких условностей не существует. В свободное от руководства культурой время ему, по его же, швыдковскому выражению, "переводя на язык пошлости", сподручней прокладки рекламировать на привозе или, непринужденно чувствуя себя в срамном квартале, быть зазывалой в дом с красным фонарем. А он, "как кимвал звучащий", захлебываясь от восторга, балагурит на своих низкопробных шоу про "секс как двигатель культуры", приобщая к этому похотливому мышлению, благодаря своим регалиям, многомиллионную телеаудиторию.