День красных маков - [93]

– Почему ты плачешь? – В его голосе зазвучали злые нотки.

Поппи читала между строк: «Почему ты плачешь? У тебя нет права плакать, это меня взяли в заложники, это надо мной издевались, это я видел, как убили моего друга, это мне снятся кошмары». Она как раз собиралась ответить, когда Мартин выпалил:

– Ради всего святого, замолчи, Поппи Дэй, перестань плакать! Не втягивай меня в чёртову пантомиму! Я торчу тут в дорогущем отеле, не могу даже из комнаты выйти, у меня голова кругом, а ты сидишь тут и плачешь, будто это ты прошла всё дерьмо. Нет, Поппи, не ты, а я! Только я это помню, я один! – Он уже кричал. – Я торчал на пресс-конференциях, как запасной винтик, я распивал чаи с тобой и твоим приятелем, когда у меня кружилась голова, и я сыт всем этим по горло! Я видел, как ему отрезали голову, Поппи, они, чёрт побери, отрезали ему голову, и она упала на землю, и, я Богом клянусь, прежде чем они резанули ему по шее, прежде чем поднесли лезвие к его горлу, он смотрел на меня! Он смотрел прямо на меня, будто просил о помощи, но я не мог ему помочь, я ничего не мог сделать, и они убили его, Поппи, они, чёрт возьми, убили его!

Поппи обняла его, и оба плакали горькими, не приносящими утешения слезами; плакали о том, что потеряли навсегда. Она почувствовала, что пришло время всё рассказать. Март ошибался, у неё было право плакать. Ей тоже выпало немало дерьма. Нужно было продумать речь, но Поппи не продумала. Сквозь слёзы она пробормотала так невнятно, что нельзя было разобрать и половины:

– Март, больно не только тебе! Помоги мне, Март, помоги мне, и мы вместе поможем друг другу. Я не справлюсь без тебя. Пожалуйста, Март, пусть ничего этого не случится, пусть уйдёт эта сцена. Не дай никому дотронуться до меня, не дай никому приблизиться ко мне. Пожалуйста, Март!

Она готова была метаться по комнате. Нервы были на пределе, отчего Мартин забеспокоился ещё сильнее; напряжение сочилось из всех пор. Он сжал её локти, и, несмотря на весь гнев, на всю тревогу, почувствовал, как слабы его руки; сила покинула их. Он хотел сделать Поппи больно, потому что она причиняла ему самую страшную боль – не словами, а тем, что за ними скрывалось. Он хотел сделать Поппи больно, потому что был зол и сбит с толку; сердце колотилось, дыхание сбилось с ритма, но, конечно, Мартин не сделал ей больно – не потому что был слишком слаб, а потому что ни за что и никогда не смог бы причинить ей боль. Он любил Поппи.

Её неразборчивый лепет пугал. Мартин заглянул ей в глаза.

– Расскажи мне, Поппи, расскажи мне всё, – прошипел он сквозь сжатые зубы. Злой взгляд, злой голос – она никогда не видела мужа таким.

Она вся сжалась, словно из неё выкачали воздух; голова тяжело повисла на безвольной шее. Волосы упали на лицо. Поппи не могла и не хотела смотреть на Мартина. Может быть, не глядя на него, говорить будет легче? Он всё понял.

– Расскажи мне, Поппи, пожалуйста, – сказал он уже мягче. Он знал, что нет смысла давить на неё; пугать её он не хотел. С минуту оба помолчали, она собиралась с силами, он готовился услышать её рассказ – во всяком случае, так ему казалось.

Когда она наконец заговорила, её голос прозвучал очень тихо. Мартин задержал дыхание, чтобы услышать хоть что-то. Её тело обмякло, как у тряпичной куклы, она подалась вперёд.

– У меня не было никакого плана, Март. Я ничего не продумала, не знала, чего ожидать. Я не знала, что может произойти. Я просто хотела тебя вернуть. Я так испугалась, что никто тебя не ищет, и я знала – если бы на твоём месте была я, ты бы тоже меня спас… – Слёзы мешали говорить, стекали по носу. Поппи не пыталась их вытереть.

Он прижал её к себе. Она по-прежнему не поднимала головы, и он не разжимал объятий.

– Да, малышка, ты права. Я бы тоже тебя спас.

Он прижал её к себе ещё крепче, вдавил её лицо себе в грудь, но ей было не больно. Хотелось чувствовать его как можно ближе, ведь только в его объятиях она была в безопасности. Но нужно было рассказывать дальше, если она сейчас замолчит, то потом не сможет снова начать этот разговор.

– Я всем рассказываю, какая я умная, Март…

– Потому что ты умная, солнышко.

Разрыдавшись ещё громче, она покачала головой.

– Нет, нет, никакая я не умная, я больше не буду считать себя умной, потому что я вообще ничего не продумала, а надо было продумать. Кто полезет в самолёт и полетит в Афганистан, имея при себе только блокнот и пачку мятных «Поло»? Это было так глупо!

– Вовсе не глупо! Просто ты хотела побыстрее добраться до меня и в спешке ни о чём не задумывалась. Но сам факт, что ты добралась туда с одним блокнотом и осталась в живых, уже доказывает, какая ты умничка, Поппи Дэй. Взрослые люди, обученные солдаты не всегда могут забраться так далеко и выжить, а ты смогла.

Мартин чувствовал огромное облегчение. Он думал, сейчас Поппи скажет, что отправляться туда не стоило. Он думал, что на неё подействовали критика и резкие выражения майора Хелма… теперь он чувствовал облегчение, потому что знал – с этим он справится. Ничего страшного не случилось, просто его милая Поппи перенервничала, накрутила себя, конечно, после такого ужаса. Он справится… у них всё наладится…