День красных маков - [88]

Их проводили со сцены. Мартин, Энтони и Поппи оказались в узком коридоре между импровизированным конференц-залом и какими-то кабинетами. Гомон за дверью чуть поутих. Мартин повернулся к жене и расхохотался. Смех оказался заразительным, следом расхохоталась Поппи. С трудом держась на неверных ногах, оба сползли по стене и в свете флуоресцентных ламп хихикали, уткнувшись друг другу в волосы, отчасти из-за нервов, а отчасти потому, что ситуация и впрямь была уморительная.

Через плечо Мартина Поппи посмотрела в лицо Энтони. Тот не сводил с неё глаз, полных ненависти. Почему он так на неё смотрит? Ведь она же не сделала ничего плохого.

– Что? – спросила она, на миг перестав смеяться.

– Что? Что? – Его ноздри раздувались на каждом звуке «т».

О господи, опять он всё повторяет!

– Тони, вы случайно в прошлой жизни не были попугаем?

Поппи не знала, зачем это спросила. Может быть, хотела ещё больше рассмешить Мартина. Сработало – он забился чуть ли не в истерике, тогда как Энтони ещё больше рассвирепел. Поппи не ожидала такой тирады, не думала, что майор настолько гадкий.

– Вы, наверное, возомнили себя очень умной? Пообщались с друзьями-журналистами, да, Поппи? Вашу мать, вам кажется, это всё игрушки? – Он брызгал слюной, плевки летели в стену и в лицо Поппи.

Испуганная Поппи съёжилась, не зная, что делать дальше. Её раздражала манера Энтони обращаться с ней, как с ничтожеством, но они были на одной стороне, он, конечно, считался положительным персонажем.

– Вы и думать забыли, о чём мы договаривались в бастионе, да? Вам надо быть очень осторожной, Поппи Дэй. Вы ещё не знаете, с кем связались!

Истерический смех Мартина тут же стих. Рядовой схватил майора за лацкан.

– Она не знает, с кем связалась? Что вы имеете в виду? Если вы угрожаете моей жене, сэр, то это вам надо быть осторожным!

– Убери от меня свои руки, рядовой! – громко закричал Энтони. Мартин выпрямился. В нём боролось желание разобраться с Хелмом и осознание того, что этот человек – старший по званию. Нужно было действовать по ситуации. Мартин не мог позволить майору так разговаривать с женой; он никому не мог позволить так разговаривать с женой. Будь это любой другой тип, в любых других обстоятельствах, он бы ему задал. Но звание майора ставило Мартина перед сложной дилеммой.

От возмущения оба были вне себя. Лишь минуту назад пребывая в эйфории от радостного волнения, теперь Мартин был полон гнева и злобы. Майор Хелм по-прежнему таращился на Поппи, словно это она была во всём виновата, хотя никакой её вины здесь не было, она всего лишь хотела вернуть мужа домой. Поппи вспомнила, как люди на улице улыбались ей, махали руками. Почему майор не может быть таким, как они? Почему обращается с ней, словно с предательницей?

Услышав шум, полковник Блейкмор просунул голову в коридор.

– Всё в порядке? – спросил он у майора и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Они не разойдутся и не успокоятся, пока не зададут ей несколько вопросов. Или, по крайней мере, пока она не выступит перед ними. – Он обращался только к Хелму, словно та, о ком шла речь, здесь не присутствовала.

Подбоченившись, майор повернулся к Поппи.

– Ну, что же, вот вы и получили свои пятнадцать минут.

Мартин вновь рассвирепел. Можно подумать, Поппи нуждается в славе и всеобщем внимании! Она посмотрела на мужа.

– Что я им скажу, Март?

– Правду, малышка. Скажи им правду.

– Правду? – Майор подскочил.

Хорошо ещё, Поппи не стала развивать тему попугая.

– Она не может вот так пойти и рассказать им правду! Нас поднимут на смех! – И Хелм притих, накрыл ладонью подбородок, раздумывая, как с наименьшим уроном выйти из этой ситуации. – Хорошо, вы пойдёте туда и скажете им правду – в обтекаемой форме. Скажете, что глобальную операцию проводил спецназ, а ваше участие в ней было частью плана. Скажете, что всё получилось благодаря разведке, проводимой на местах после операции под прикрытием. Идёт?

Он разговаривал с ней, как со своими солдатами. Она сжалась, крепче взяла мужа за руку, и все пошли обратно к трибунам.

Стало потише, будто журналистам сделали выговор, и теперь они изо всех сил старались вести себя хорошо. По направленным на неё взглядам, авторучкам и жестам Поппи поняла – они хотят говорить с ней. Хорошо бы Мартин этого не заметил.

– Говорите с места, – скомандовал полковник. Казалось, миллионы рук взмыли в воздух, и раздались сотни криков: «Поппи! Сюда! Поппи!» Полковник сделал знак репортёру в первом ряду.

– Мартин, что вы почувствовали, когда армией спасения оказалась ваша жена?

Мартину показалось странным, что совершенно незнакомый человек обращается к нему по имени, как к старому другу. Удивительно, так много людей знали о его жизни всё, по крайней мере, о последнем периоде его жизни, а он о них совсем ничего не знал. Язык прилип ко нёбу; волнуясь сильнее, чем ожидал, Мартин промямлил:

– Когда дело касается Поппи, я ничему не удивляюсь. Она потрясающая.

Тут же раздался другой голос, заглушивший ответ Мартина:

– Поппи, Поппи! У вас были сведения о пленных? Кто-нибудь обсуждал при вас убийство Аарона Сазерби?

Поппи закусила губу.

– Я не так много знала. Только то, что сообщила мне армия… – Поппи неплохо усвоила свою партию. Майор Хелм мог бы ею гордиться.