На капитолийском Шоссе меня ждали трое: посреди Дороги стоял Велосипед с погнутым передним Колесом, над ним парил пожелтевший Еженедельник «Орегонец», а чуть поодаль переминалась с ноги на ногу угрюмая плюшевая Кукла, изображавшая Зверя породы Белка в ненатуральную величину.
Доктор Никопенсиус подошел к Вещам и подумал: здравствуйте, Вещи.
Ты Отшельник, подумал Велосипед, приветственно загудев.
Мы ждали тебя, подумал Белка, махнув лапой.
А Еженедельник, примостившись на моём плече, подумал, что пора идти к Священнику.
И святой Никопенсиус двинулся по капитолийскому Шоссе вместе с Вещами, которых я по-прежнему немного опасался. Они (мы) шли долго и пришли в вашингтон-Парк. Я выбрал лужайку помягче, лёг на Траву и стал ждать, когда придёт Священник. Доктор Никопенсиус всегда верил Врачам и Священникам. Они никогда меня не обманывали.
Я ждал День, и Ночь, и ещё День, и ещё Ночь. Тело моё орошал каплями дождь и сушило золотое Светило. Всё это время верные Вещи провели около Доктора, укрываясь от непогоды под Деревьями.
На третий День я увидел Священника. Смышлёный Никопенсиус узнал его по кресту, нарисованному на груди белым Карандашом. Священник спустился с неба в столпе яркого Света. Он погладил Еженедельник, потрепал по Сиденью Велосипед и поцеловал в Нос угрюмую Белку.
Вы не боитесь Вещей, сказал Доктор благоговейно.
Зачем же их бояться, спросил Священник.
Доктор вспомнил о том, что говорили Люди из разных племён, и сказал: есть Мнение, что во все Вещи в тот День вселился Дьявол.
Ну да, ответил Священник. Люди думают, что Бог наказал Землю за Грехи, что Предметы стали одержимы Бесами. А я думаю, всё наоборот. Господь в безграничной Милости своей наделяет Душой все свои Создания, Большие, Средние и Малые, рождённые Лоном или Мастерской, сотворенные Любовью Мужчины и Женщины либо Любовью к Труду. Настал восьмой день Творения, и Бог вдохнул Души в возлюбленные Вещи. Посмотри на них: они совсем как Дети, сказал Священник.
Вы должны знать ответ на мой вопрос, сказал я. Пожалуйста. Зачем Вещи ожили? В чем Смысл? Ошибся ли я, не оставшись в Городе?
А, сказал Священник. Вот оно что. Я думаю, пора двигаться.
Вы уже уходите?
Это тоже, сказал Священник, поднимаясь обратно в небо. Что до Людей, они слишком долго оставались Сами Собой. Люди получили ещё один шанс.
Люди остались прежними, покачал головой Доктор Никопенсиус, но Священник только улыбнулся и стал ярким Светом.
Доктор недвижно лежал на Траве до нового бессчётного утра, и жгучая скорбь текла по его впалым щекам. Доктор думал о том, что Бог, должно быть, тоже сошёл с Ума, ибо только Существо не в Себе способно доверить Любовь к Миру таким бессердечным и глупым Созданиям, как Мы. Доктор допускал даже, что Господь всегда был не в Себе; и что когда нам кажется, будто мы приходим в Себя, это Бог на Миг обретает Разум; но Миг проходит, и мы вновь погружаемся во Тьму Безумия.
Если коротко: я думал о Боге, о Смысле, о Разуме, о Мире, о Любви, о Сострадании и прочих Высоких Материях. А потом я услышал голоса Вещей. И всякая Вещь говорила: Боже мой! Боже мой! для чего Ты меня оставил?
И я встал, чтобы вернуться в Мир, сопровождаемый Братом Велосипедом, Братом Еженедельником и Братом Белкой; и записать на мёртвой Бумаге мою скромную Историю; и нести Свет всем тем, кто пришёл в Себя.
This file was created
with BookDesigner program
24.11.2008
