День, когда пришли марсиане - [20]

Костя был немолод, но силен, более того - он когда-то был ученым - ракетчиком. Он лично знал Циолковского. Ему даже разрешали выезжать за границу! Долгими лагерными ночами Костя с гордостью рассказывал жадно слушавшему. Малженицеру об этих замечательных днях. Ему было разрешено посетить только что образованное Берлинское Немецкое Ракетное общество. Он даже однажды пересекал Атлантический океан, чтобы побеседовать с американцем Годдардом на его полигоне для игрушечных ракет в Уорчестере, Массачусетс, США. Это были волшебные путешествия, рассказывал старик Малженицеру, улыбаясь сквозь слезы, но они стоили ему слишком дорого. Именно из-за этих связей с Западом он в числе первых попал в лагерь во время параноидальной сталинской чистки в 1930-х.

Но именно эта запись в протоколе сделала его жизнь в лагере сносной для старика. Когда в 1947, после окончания Великой Отечественной войны, вождь решил поддержать обретенный Советским Союзом блестящий статус супердержавы, это означало - готовьтесь к созданию ракетного оружия и космическим полетам. А основой для этого была ракетная техника и сопутствующие науки. Это освободило Костю Гершуни от отупляющего физического труда в тундре и привело его к новому назначению - помочь построить на пустом месте новый космический город Байконур. Поскольку Малженицер блестяще успевал по математике в школе, старик смог взять с собой своего младшего товарища.

Итак, за пару десятков лет со дня своего освобождения Малженицер медленно достиг почти почетного положения. Он никогда не был значительной фигурой в советской космической программе. С тех пор, как он помогал строить Байконур, его оставили работать здесь. Однажды он делал кое-какие расчеты для Шкловского. Он помогал рассчитывать орбиты для дюжины космонавтов. Ему доверили проверять программу отправки первого зонда «Венера» на Венеру - ему и многим другим потому, что проверяющих самих постоянно проверяли. В конце концов, ему даже разрешили присутствовать на заседании Международной Федерации по Космонавтике в Вене. Именно этого случая он и ждал. Он плюнул на пенсию и отправился в американское посольство просить убежища.

Американцы не приняли его.

Есть инструкции, сказали ему, у них связаны руки. Он признал то, что был в армии Власова, так ведь? А власовские армии были на самом деле нацистскими частями СС, разве не так? Что же, иммиграционные законы весьма строги. Никаких бывших нацистов или тех, кто служил в боевых частях нацистской партии, пуритански чистые Соединенные Штаты не принимают… разве что, конечно, какая-нибудь влиятельная персона действительно захочет дать ему гражданство - тогда к чертям все иммиграционные законы. Но никому не была нужна такая мелкая рыбешка как Малженицер. Уходите, сказали ему. Вы ведь еврей? Так попытайтесь уехать в Израиль, там должны принять вас.

Израиль принял его, но Малженицер обнаружил, что там не очень любят бывших эсэсовцев, даже если у них родителями были евреи.. Поэтому Малженицер счел за благо, когда ему удалось бежать в Грецию под прикрытием туристической визы.

С тех пор он там и остался.

В Греции не было работы для специалистов по космосу. С другой стороны у греков человеку, говорящему на нескольких языках, способных запомнить наизусть историю Золотого века Перикла и изложить ее туристам, можно было найти работу, хотя и не высокооплачиваемую. Так Малженицер стал туристским гидом. Он думал, что и умрет гидом. Пока не появились марсиане.

Уродливые, мерзкие твари, нежно думал Малженицер, вряд ли разумные, невзрачные животные размером с терьера, с телом тюленя и паучьими лапками - что за дело?

Это же марсиане!

Они, как ничто со времен первых шагов человека по поверхности Луны, вдохнули жизнь в заглохшее было освоение космоса. Теперь же президент Соединенных Штатов с определенностью заявил - это как раз было в газете, - что будет отправлена еще одна марсианская экспедиция! Самое большее через несколько лет еще один флот космических кораблей поднимется на орбиту с выжженной площадки на мысе Канаверал…

И они унесут - может быть, унесут - Владимира Малженицера из Афин.

На древних неровных камнях площади на вершине Акрополя Малженицер собрал всю паству - точь-в-точь как апостол Павел однажды на Ареопаге, что был как раз напротив.

- Этот храм Парфенон, - пробубнил он, - был построен великим художником Фидием две тысячи пятьсот лет назад. Он жестоко пострадал до время освободительной войны против турок. Затем он был ограблен… пострадал еще больше, - быстро поправил он себя. Он говорил не с немцами или русскими - кое-кому могло не понравиться упоминание о лорде Элджине как о грабителе, - когда многие наиболее ценные фрагменты скульптур были увезены в различные музеи мира. Весь этот мрамор был добыт из горы, которую вы можете увидеть у меня за спиной, и доставлены сюда. Мраморные блоки складывали без известкового раствора, способом, который применялся в течение многих столетий. Почему этот храм зовется Парфеноном? Потому что он был посвящен богине Афине Партенос, что значит - девственница. А почему холм, на котором мы сейчас стоим, зовется Акрополь? Потому что по-гречески это означает