День карапузов - [4]
– Костя замерз! Пошли, а? – жалобно крикнула мама, у которой был уже совершенно сизый от холода нос.
Папа впрягся в коляску, и Гавриловы продолжили свое путешествие вдоль моря. Вика держала в руках подкову, разглядывая ее с нерешительной радостью. Они прошли по пляжу метров сто, когда услышали, что их кто-то догоняет. Это был Покровский, несущий в руке нечто извлеченное из сумки.
– Погоди! Это тебе! – крикнул он Любе и положил ей что-то на ладонь. Это было небольшое серебряное солнце, потемневшее от воды.
– Вчера нашел. С цепочки у кого-то сорвалось! Его надо отчистить, и будет отлично!
«Мышиная девушка» посмотрела на солнце, лежащее у нее на ладони:
– Ну так отчисти!
Покровский стал тереть солнце тряпочкой, и тер его до тех пор, пока украшение не засияло.
– Готово? – спросила Люба. – Оно теперь мое? Могу делать все, что захочу?
Покровский кивнул.
– Отлично!
Люба погладила солнце пальцем, шагнула к воде и запустила его блинчиком. Серебряное солнце сверкнуло, дважды отпрыгнуло от воды и исчезло.
– Сам разрешил! Никто тебя за язык не тянул! Мое – значит мое! – сказала Люба.
– Почему? – жалобно спросил Покровский.
– А так просто! – пожала она плечами и пошла дальше, а Покровский с открытым ртом стоял и смотрел ей вслед.
Алена бежала впереди нее, с любопытством заглядывая ей в лицо.
– А это правда, что Покровский когда-то был в тебя влюблен, а потом еще в кого-то влюбился? – спросила она.
– Откуда ты знаешь?
– Мне Катя сказала!
– Глупости! – буркнула Люба, отворачиваясь. – Нечего сплетни передавать. Он с ней только танцевал целый вечер, но я никому предательства не прощаю!
– А я думала, только наш Петя мозгокрут! – сказала Алена с восторгом.
Глава вторая
Правильная бабушка
– У них мама критик. Это очень сложно быть критиком.
– Почему?
– Потому что нужно все время писать в Интернете, что ты с чем-то не согласен. Ты вот ночью спишь, а их мама пишет, хотя ей, между прочим, тоже спать хочется!
Саша
Гавриловы возвращаются домой. Вот уже и улица-«восьмерка». Чернеют впереди ворота. Бегут встречать их собаки Табуретка, Мальчик и Малыш. Мальчик, как обычно, хрипло лает – это одиночное, страшное, практически львиное взрыкивание – и бросается в атаку, но шагах в двадцати всегда узнает, останавливается и со смущенным видом отворачивает в кусты, где и укладывается на землю. Табуретка же и Мальчик долго не могут успокоиться. Все бегут рядом, вертятся, лают. Потом замолкает и Мальчик, и брешет одна только Табуретка. Склочно брешет, визгливо, точно старая торговка, поругавшаяся с покупателем. Уже и покупатель давно ушел, а она все не может успокоиться.
Правда, сегодня полаять Табуретке не удалось.
– Руки вверх! – сказала Катя, и визгливая Табуретка тотчас завалилась на спину, подставив ей свой грязный живот.
Открыв ворота, Гавриловы обнаружили, что на перилах висит полосатый половик, рядом стоит выбивалка, а все животные выкинуты на улицу и попрошайнически сидят перед дверью, ожидая момента, когда можно будет юркнуть обратно.
– Кто-то проник в наш дом! Какие-то жулики! – сказал Петя, созерцая штабель клеток, в которых прыгали крысы и зарывались в опилки хомяки.
– Надо их взорвать! – предложил Саша. – Положим им в карманы много соды, а потом нальем уксуса! Они побегут, а мы у них на дороге выкопаем яму!
– А если они побегут в другую сторону? – спросил Костя.
– Тогда мы выкопаем яму и в другой стороне! – сказал Саша, и этот аргумент показался Косте настолько веским, что он мгновенно бросился копать.
Папа с мамой переглянулись.
– Сегодня какое число? – спросил папа Гаврилов.
– Четверг, – сказала мама.
– Четверг – это не число. Сегодня восьмое декабря. Значит, мы не встретили твою маму!
– Моя мама приезжает в пятницу!
– Нет. Мама приезжает восьмого. А восьмое – это сегодня!
Протиснувшись между клетками, папа открыл двери. В дом сразу юркнула кошка. За кошкой гнался главный крыс папа Шварц, умевший открывать клетку лапкой. За Шварцем же бежали уже все дети.
– Бабушка! – кричали дети. – Еда! Подарки!
Почему-то три этих понятия – «бабушка», «еда» и «подарки» – склеивались в их сознании в одно, так что возникало некое таинственное единое «бабушкаедаподарки». Из этого как-то очень закономерно следовал вывод, что если из жизни исчезнут бабушки, то вместе с ними исчезнут и еда, и подарки.
В кухне мама и папа обнаружили бабушку Машу и прабабушку Зину. Бабушка была высокая, решительная, в квадратных очках. А прабабушка, напротив, маленькая, кругленькая, с палкой. Бабушка никогда не оставляла прабабушку, и путешествовали они тоже всегда вместе.
Вика, Алена, Катя, Саша, Костя облепили бабушек со всех сторон. Рите уже не хватило ни одной бабушки, чтобы ее обнять, и тогда она просто пролезла на четвереньках между ногами и обняла бабушкину ступню и тапку. Один Петя не обнимался, а только стоял рядом и шевелил в воздухе руками. Он считал себя выше объятий, но не выше подарков.
– И как вы попали в дом? – спросил Петя, когда закончились все объятия, вскрикивания и поцелуи.
– Очень просто. Приехали на такси из аэропорта и залезли через балкон. В смысле я залезла и открыла двери! Не будем же мы два часа стоять у ворот, ожидая, пока нас встретят! – сказала бабушка Маша, бросая задиристый взгляд на папу.
