День и ночь, 2009 № 05–06 - [6]

Как щемящая близость смерти изменяет звучанье грёз

Человека — лебедя в мире всех гармоний земных и роз;

Как я чую, что в море этом для души — умиранья нет,

Что дорога грядущей смерти — лишь дорожный пурпурный цвет;

Что на ней золотая сказка — драгоценная дерзость певцов,

Что не помню я тише ночи — видно, смысл её весь таков;

Что, ушедшие, рядом с вами я встречаю песнею смерть,

Потому что певец и царь я — да и как, умирая, не петь!  —

Что за веком вам моя лира будет с песнею отдана…

Никогда ещё в мире этом не рождалась спокойней луна!

* * *

VI

Да, ты венчалась в ночь эту, Мери!

В ночь эту очи твои умирали.

Не было горше для неба потери  —

С грустью осенней сравнится едва ли.

Вспыхнув, сиянье рвалось мне навстречу,

Пламя, дрожа, разгоралось сильнее.

Был отрешённей, чем все эти свечи,

Призрачный лик твой, сквозь тайну бледнея.

Куполом дивным храм был увенчан,

Розы сводили с ума, опьяняя,

Но ожиданьем измученных женщин

Не исцеляла молитва ночная.

Клятву былую твою вспоминаю…

Мери, и днесь я не верю — и дале…

Знаю — мученье со мной, но не знаю:

Ты ли венчалась? Тебя ль отпевали?

Камни перстней среди скал затерялись,

Ветра зрачками в рыдании стали…

Жалость — настигла, с сиротством — спознались,

Празднества днём этим мы не искали.

Хоть бы шаги меня дальше от храма

Прочь увели! — Я не видел — куда же?

Улицей ветер захлопывал рамы,

Дождь непрерывно твердил о пропаже.

В бурку плотнее закутаться надо,

Мысли отринуть — как сон, что не сбылся…

Что это? — Дом её? — Нет с нею сладу!  —

И, обессилев, к стене прислонился.

Скорби ни скрыть, ни постичь не умея,

Долго стоял я — и, встав надо мною,

Лишь тополей очертанья, темнея,

Звучной своей шелестели листвою.

Ветвь тополиная тихо шептала,

Только — о чём же? — Ах, Мери! — кто знает!

Видишь — судьба не меня ожидала,

С ветром порошей она исчезает.

И озаренье меня поразило:

Так исчезает? Молю я — кого же?

Может, мечта свои крылья раскрыла,

Крылья орла, воспарившего всё же?

В небо зачем же с улыбкой глядел я,

Луч твой ловил, ниспадающий свыше?

И отчего же «Могильщика» пел я?

Кто «Я и ночь» мою понял и слышал?

Капли дождя в круговерти мятежной

Ранили сердце обидой высокой.

И зарыдал я — король безутешный,

Всеми покинутый Лир одинокий.

* * *

VII

Вечер, знаю, что в сад возле самого храма войдёшь,

Удивление грусти своей ты к нему принесёшь.

Словно росы посыплются с роз на старинные перстни,

Ароматом наполнив твои незабвенные песни.

Только ночью душа прозревает, как Троицу, чуя

Небеса и цветы — и прощанья черту вековую.

Видишь — память, как перстни, пылает огнём впечатлений.

Если демон придёт — пусть, задумчив, стоит средь сомнений.

Из обители ветр сновиденьем уносит сквозь сад

Лишь моленье монахинь во тьме: «Пощадите! Он свят!»

* * *

VIII

Упал ребёнок в городскую пыль:

Глазищи лани, волосы-мимозы…

И с ветерком, напомнившим ковыль,

Явились Ангелы в лазури, льющей слёзы.

Орала улица, гримасы рож влача.

И солнце и очаг — теперь в каком пределе?

В деревне солнечной дремала алыча

И сёстры пели — но о чём же пели?

* * *

IX

Дней игра кружит ли, к нам пристрастна,

Иль цветы пылают в тишине  —

Для меня, как день, давно уж ясно,

Что потомство скажет обо мне.

Пусть лета уходят в эстафете,

Ветер сменит ветры всех времён…

Как земля единственна на свете,

Так на ней — один Галактион.

* * *

X

Матерь Божия, солнце Мария!

Словно роза в дожде и в песке,

Жизнь моя — только сны золотые

Да лазурь в небесах, вдалеке.

Станут сумерки вестью тумана  —

И когда рассветёт не в бреду,

Пивший вина с бессонницей — встану,

Как вдова, я к иконам приду.

Ночь не спавший, изведавший вина,

Прислонюсь я к церковным дверям.

Храм — лучей переполнит лавина,

Чтобы ризам сиять и дарам.

И тогда-то скажу: я вернулся  —

Лебедь, раненный садом мечты!

Посмотри — я к ней с детства тянулся  —

Как лица изменились черты!

Насладись! Погляди в мои очи  —

Эти росы с фиалками грёз,

Горевавшие с винами ночи,

Полны местью беспамятных слёз!

Насладись! Тем ли живы поэты?

Лишь Тебя ожидая с мольбой,

Пусть душа, точно бабочка эта,

Под Твоею погибнет стопой.

Что бывает взамен? Я не знаю…

Где же счастье для душ на земле?

Словно Дант, я вернулся из Рая  —

Ад измучил — я гибну во мгле!

И когда на пути, за ненастьем,

Смертный час осознаю вполне,

Даже вместе с последним причастьем

Не придёт Твоё имя ко мне!

Руки сложат… Порой ураганной

Унесут меня кони!.. Тогда,

Пивший вина с бессонницей странной,

Я в могилу сойду навсегда.

Матерь Божья! О солнце Мария!

Словно роза в дожде и в песке,

Жизнь моя — это сны золотые

И лазурь в небесах, вдалеке!

* * *

XI

Свиток в ладонях сжимая пергаментный,

Ангел на землю взирал безутешную.

Что же, прощай! Зря поверил я в памятный

Вечер с серьгою алмазною грешною!

Шепчут моления губы бескровные  —

Он ещё вспомнит величие горнее!..

Замки Грааля с Лидийской часовнею

Рухнули, — вспыхнуло пение скорбное…

Как побледнела мечта остранённая,

Равная небу в лазурном сиянии,

Облако с тополем — музыкой стройною

В дымке азийской, в плену расстояния!..

Ангел пергамент держал — продолжением

Листья взлетали — не с ними ль терзаемся?

Верил я зря. Мы томились сближением

Зря — и отныне навеки прощаемся!..

Вихри янтарные занавесь смяли,

Вечер от страха дрожит и стеснения,

Ветер стихает — и розы увяли…