День «Д». 6 июня 1944 г. - [226]

В сторону леса вела колея. Отряд использовал ее для прикрытия, осторожно продвигаясь к месту сбора. «Я присоединился к цепочке. Поначалу я пытался ползти, таща за собой велосипед, но это оказалось столь утомительно, что вскоре я переменил метод. Единственным способом было толкать велосипед в вертикальном положении; его было видно за милю, тогда как я был надежно скрыт в колее. Я поддерживал его одной рукой, но по крайней мере в вертикальном положении он лучше катился».

В паре сотен метров от леса колея стала более мелкой, а немецкий огонь — более точным. Появилась пара английских танков, которые обстреляли лес. Мастерс встал «и, толкая велосипед, перескакивая через всех, кто попался на пути, бегом добрался до леса».

Лорд Ловат прохаживался по месту сбора, подбадривая людей. Он выглядел совершенно спокойным, и выстрелы и общий шум, казалось, вовсе его не тревожили.

— Отлично, приятель, — сказал он, когда подбежал волынщик Миллин. Миллин пыхтел, тяжело дыша: кроме прочего снаряжения, он тащил еще и волынку.

— Давайте двигайтесь, это все равно что учение! — выкрикивал Ловат.

«Он был очень спокоен, — замечал Мастерс. — Оружия у него не было, кроме „кольта“ 45-го калибра в кобуре. У него была прогулочная трость — длинная тонкая палка, раздвоенная наверху. В Шотландии ее называют «болотной тростью».

На месте сбора находилась пара пленных. Ловат заметил Мастерса и сказал:

— О, ты, малый, знаешь языки. Спроси, где находятся их гаубицы.

Мастерс спросил, но не получил ответа. Один из пленников был дородным лысым малым. Десантники собрались вокруг него и заговорили:

— Посмотрите на этого высокомерного немецкого ублюдка. Он даже не отвечает нашему брату, когда его спрашивают.

По озадаченным лицам пленных солдат вермахта Мастерсу стало ясно, что они не поняли ни слова из его немецкой речи.

Он заглянул в солдатские документы и понял, что один из пленных — поляк, другой — русский. Он вспомнил, что поляки учат в школе французский, и попробовал применить свое школьное знание французского.

«Лицо поляка просветлело, и он немедленно заговорил. Но Ловат, говоривший по-французски гораздо лучше меня, взял на себя ведение допроса, а я поспешил вперед со своим отрядом велосипедистов, чувствуя некоторое смущение оттого, что был отстранен лучшим, чем я, знатоком языков».

На дальней стороне леса находилась мощеная дорога, «поэтому мы поехали на велосипедах. Это была приятная перемена по сравнению с тем, как мы двигались до сих пор». Отряд въехал в Колевиль-сюр-Мер (впоследствии переименованный в Колевиль-Монтгомери). Селение лежало в руинах; оно было сильно повреждено бомбардировкой с земли и с моря. В полях, окружавших деревню, одни коровы были мертвы, другие обезумели. В дверях стояли люди.

«Они глазели на нас и махали нам, забыв об опасности, которую представляли собой снаряды и шрапнель, или пренебрегая ею. Один молодой человек в голубом комбинезоне и синем берете (обычная одежда нормандских фермеров) расклеивал по дороге плакаты. На плакатах была надпись „Вторжение“ и приводились инструкции по поводу того, что следует делать. Они, очевидно, ждали этого дня и кричали нам, пока мы шли мимо: „Vive les Tommies!“ и „Vive la France!“ Было 10.30. Отряд продолжал двигаться на юг по направлению к мосту Пегас».

Перед вторжением Мастерс получил указание убедиться, что командир отряда, к которому он приписан, использует его должным образом. Командир Мастерса говорил ему: «Он будет очень занят и озабочен собственным делом, но не вздумайте, вернувшись, сообщить мне, что он был слишком занят, чтобы использовать вас. Надоедайте ему. Спросите, можно ли вам идти вместе с разведгруппой. Убедитесь, что все ваши умения не пропали даром».

«Я выполнил все в точности, — рассказывал Мастерс. — Капитан Робинсон, однако, действительно был занят и счел меня надоедой. Что бы я ни спросил: можно ли мне идти вместе с дозором, сделать то или это, — он просто отвечал:

— Нет.

Он посылал одного из тех солдат, с которыми вместе был в Северной Африке, или из тех, с кем проходил подготовку в течение нескольких лет до этого. Им он доверял больше, чем мне — забавному «опоздавшему Джонни», который говорил с акцентом и присоединился к его отряду в самую последнюю минуту».

Подъезжая к деревням Ле-Порт и Бенувиль в долине реки Орн, отряд был прижат к земле пулеметным огнем. Десантник, ехавший на велосипеде, был убит.

— Теперь для вас найдется дело, капрал Мастерс, — сказал Робинсон. — Идите в деревню и посмотрите, что происходит.

— Ну что ж, сообщить, что происходит, было нетрудно, — замечает Мастерс.

Я представил себе разведгруппу и спросил, сколько человек мне надо взять. А капитан сказал:

— Нет, нет, я хочу, чтобы вы пошли сами. Это не вызвало у меня беспокойства.

— Я обойду здесь кругом слева, — сказал я, — пожалуйста, ждите моего возвращения на повороте с правой стороны.

— Вы, кажется, не понимаете, чего я от вас хочу, — сказал Робинсон. — Я хочу, чтобы вы пошли прямо по дороге и посмотрели, что происходит».

Мастерс сообразил: Робинсон хотел узнать, откуда ведется огонь, и намеревался использовать его в качестве цели, чтобы вызвать стрельбу. Вместо того чтобы посылать кого-то из своих собственных людей, он решил послать этого недавно приписанного чужака.