День бумеранга - [20]

– Полная нелепость! И неправда!

– А это нелепый город, – пожал плечами Терри. – И думаете, вы долго у него продержитесь после того, как это начнется? Сейчас он, может быть, проявляет свои хорошие качества. Но не рассчитывайте, что ради вас он станет рисковать всей кампанией. Он чувствует себя виноватым, но не настолько. Как и любой политик. Они такими рождаются. Первородный пиар. И что потом? Вы на улице. Думаете, весь город выстроится в очередь, чтобы предложить вам работу?

Касс мрачно уставилась в тарелку.

– Как вам салат?

– Честно говоря, не очень.

– Надо было заказать омара, я же говорил, – улыбнулся Терри. – Сколько бездомных мы накормили бы! Обмозгуйте мое предложение. У меня есть какое-то ощущение насчет вас.

– Вы меня не знаете.

– Я знаю, что вы сообразительны, молоды и злы. Дайте мне такого человека, и я переверну мир. Я был когда-то и тем, и другим, и третьим, но про это в другой раз. Понятно, что вы злы. Столько поганства пережить в таком нежном возрасте.

– Мне не нужна ваша жалость.

– Отлично. Жалость я вам и не предлагаю. Вы думаете, я потому все это говорю, что я милый человек? Не смешите меня. Просто у меня нюх на талант. Потенциальных подопечных чую за милю. Мне нравится формировать людей. Такие биографии, как у вас, не часто встречаются. И я не заигрываю с сотрудницами, так что на этот счет не беспокойтесь.

– Я подумаю, – сказала Касс, усиленно мозгуя.

Терри укатил в «мерседесе» в свой мир пиара. Касс поймала такси и вернулась на Капитолийский холм. По пути разглядывала визитку Терри и думала о том, что это у нее уже третий за два года билет в будущее: письмо из Йеля, чек от Ранди и теперь вот эта штучка – наименьшая из трех, и не только в прямом смысле. Сперва башня из слоновой кости. Оттуда – в капитолийские крысы. Оттуда – в пиаровские цыпочки. Твой штопор, твоя сужающаяся смертельная спираль. Но на службе ей пришлось выслушать нотацию Лилиан по поводу опоздания. Пока начальница распространялась насчет безответственности Касс, та невольно вспомнила сценарий, который обрисовал Терри, и подумала, что кошмар, по всей вероятности, начнется со звонка Лилиан «мудиле журналисту»: Я вам ничего не говорила, но она у нас штатная сотрудница. И вот когда Лилиан кончила, Касс пошла за свой стол, но не отвечать на послания избирателей, а писать письмо Ранди. Она поблагодарила его за все и сообщила о намерении уволиться. На следующий день приступила к работе в «Коммуникативных стратегиях Таккера».

Терри оказался прав. Талант у нее был. Не прошло и десяти лет, как она стала в компании КСТ партнершей. У нее была хорошая квартира, немецкая машина в гараже и еще одна квартира в Рехобот-Биче,[33] которой она никогда не пользовалась. Терри не ошибся и насчет ее мотивации. Теперь у нее появились возможности, чтобы устремиться к главному – к тому, чтобы возбудить в своем поколении гнев против предыдущего и против правительства, которое до сих пор, пользуясь языком ее сверстников, «не сечет фишку».

Глава 8

Касс сидела за длинным полированным столом из клена «птичий глаз» в комнате совещаний компании «Коммуникативные стратегии Таккера» и бодрствовала из последних сил, что не укрылось от внимания ее начальника. В третий раз клюнув носом, она чуть не въехала им в горячий кофе с молоком, рискуя получить ожог третьей степени.

– Касс, – сказал Терри, – не познакомишь ли ты нас с ситуацией по норкам?

– Э?..Гм…

– Я имею в виду поставщиков меха норок. Наших новых клиентов.

– Э… Да. Они… Там все… замечательно.

Канадская ассоциация поставщиков норкового меха обратилась к КСТ после того, как одна противомеховая организация запустила живую норку в туалет при личном кабинете редакторши нью-йоркского журнала «Глам». Они сделали это перед уикэндом. К утру понедельника норка была уже очень голодная и очень злая. Хорошенько вогнав зубы в редакторшу, она затем совершила кровавый рейд по кабинетам «Глама», обеспечив жертвам моды кошмарные воспоминания. Редакторше пришлось вытерпеть серию болезненных уколов от бешенства (иные шутили, что уколы надо делать норке) и отказаться от участия в Неделе моды, последствия чего ощущались на Седьмой авеню и в остальном мире не один месяц. Первое, что сделал Терри, – заставил владельцев звероферм переименовать себя в Королевскую канадскую ассоциацию за гуманное разведение и защиту норок.

Дело было поручено Касс и шло, в общем, более или менее. В обычный день она отчиталась бы вполне внятно, но из-за вчерашнего голосования в сенате по поводу повышения социального налога она до рассвета лихорадочно занималась блоггингом.

– Когда мы что-нибудь получим из «Мира удовольствий»? – спросил Терри. Касс бросила на него взгляд, который ясно говорил: Ты же знаешь, что я понятия не имею, так зачем спрашивать при всех?

«Мир удовольствий» – это была крупнейшая в стране торговая сеть, специализировавшаяся на «интиме», и, соответственно, это был крупнейший покупатель норкового меха, не считая изготовителей одежды. Мысль Терри состояла в том, чтобы «Мир удовольствий» присоединился к совместному заявлению ряда организаций, где выражалась бы забота о судьбах норок.