День Благодарения - [14]

Тут я вспомнил, что пора начать как-то зарабатывать деньги — и поскорее. Мне на ум пришло предложение какого-то кулинарного журнала, которое я тогда отверг, написать для них статью о малоизвестных французских винах, которым угрожало полное исчезновение. Может, стоит узнать, интересует ли их еще эта тема. Хотя бы тогда мне будет чем заняться. Я поиграл с мыслью назвать статью «Vins mourissants» [5], но не был уверен, что второе слово вообще существует.

Вновь появился Чак.

— Вон там в углу, — сказал он. — С прической.

Он кивнул на женщину, сидящую в одиночестве под гигантским телевизионным экраном, показывавшим рекламу, нацеленную на жертвы «Невроза Ослабленного Внимания». Ее бледно-золотистые волосы были так эффектно уложены, закручены и взбиты, что могли быть только париком. Контраста между этим лжеизобилием и ее странным бледным личиком эльфа оказалось достаточно, чтобы подманить меня к ее столику. Мы разговорились. Она согласилась, что ее зовут Мерси.

— Вообще-то Мерседес, но мне надоели эти шуточки.

— Про дорогие импортные машины?

— Тогда как я — дешевка домашнего производства? Ты это имеешь в виду?

Я с ухмылкой покачал головой.

— Ну а из милосердия — трахтарарах?

Ее лицо посуровело и замкнулось.

— Нравится эта шуточка? Становись в очередь.

Она залпом выпила свое виски. Я махнул Большой Эмме налить ей еще.

— Откуда ты? — спросил я, словно у нас было первое свидание.

— Кому какое дело?

— А! Это ведь в Айове?

— Послушай, если хочешь, чтобы я пососала, это можно устроить. А вот заставлять меня слушать твои штучки и у Билла Гейтса денег не хватит.

— Да, — сказал я. — Да, я этого хочу.

— Пятьдесят.

Я отсчитал банкноты. Наличных у меня было много, спасибо Бобу Аллену.

На улице снаружи свет был тусклым и рассеянным. Его отбрасывали слабые лампочки, кое-где свисавшие с телефонных столбов. Когда мы начали переходить улицу, на нас из проулка вылетел «пикап» с погашенными фарами. Я ухватил Мерси за плечо.

— Не здесь, — сказала она и повела меня по улице к убогому мотелю.

Наш номер, к которому у нее уже был ключ, находился на втором этаже. Мерси сняла пальто. Ее фигура была тех же пропорций, что и прическа, а потому ее лицо — лицо уличного мальчишки — приобрело еще большую странность. Лет ей можно было дать от двадцати до сорока.

— Повесь вот тут, я сейчас вернусь, — сказала она, скрываясь в ванной.

Рядом с дверью была раковина с зеркалом над ней. Большое окно в противоположном конце комнаты выходило во двор мотеля, и его черное покрытие было как второе зеркало.

Я поглядел на большую кровать, кое-как застеленную после ее последнего клиента. Я еще никогда не имел дела с проституткой, и мысль о дальнейшем ввергла меня в панику. Дело было не в нравственных принципах и не в опасении заразиться. Нет, это был чисто инстинктивный мужской страх перед импотенцией. Я не был уверен, смогу ли. Я отошел к окну и посмотрел вниз на припаркованные легковые машины и грузовики. Как вернулась Мерси, я не услышал, но теперь она стояла спиной ко мне перед раковиной в другом конце комнаты. Я увидел ее отражение в оконном стекле. Видимо, стекло было волнистым, решил я, потому что и ее волосы, и ее фигура теперь выглядели и по-другому, и странно знакомыми.

Тут я услышал шум спускаемой воды и стремительно обернулся навстречу той, чье отражение видел в стекле. В комнате никого не было.

Вернулась Мерси и положила на постель свое пальто и сумочку. Из сумочки она достала презерватив и принялась его развертывать.

— Ну, давай, — сказала она. — У меня времени в обрез.

Она расстегнула молнию моей ширинки и начала нашаривать член. Я отодвинул ее руку:

— Послушай, по-моему, ничего не выйдет.

Она посмотрела на меня и нахмурилась:

— В чем дело?

Я хотел сказать: «Ты не так пахнешь». Что было бы правдой. Люси всегда пахла хорошо, внезапно осознал я. Я не мог бы проанализировать или дать определение, как и почему, но так было. А ей нравился мой запах. До нее у меня были любовницы, страстные и умелые и желавшие подарить наслаждение, чьим единственным недостатком был чуждый запах. Нет, не плохой, но просто другой. И запах Мерси был другим.

— Ну же, дай я пососу.

— Да нет, лучше не надо.

— Ну же!

Она встала передо мной на колени и снова принялась рыться у меня в паху.

— Не надо, — сказал я, пятясь.

Секунду она смотрела на меня, потом поднялась на ноги, слегка вздрогнув, когда ее колени распрямились.

— Извини, — сказал я. — Не могу.

Она пожала плечами и отвернулась:

— Ладно. Пойду назад в бар.

Я снова схватил ее за плечо:

— Нет, останься здесь. Ты мне нужна. Моя жена только что умерла. Я не хочу остаться один.

Мерси посмотрела на меня с тревогой. Из сочувствия, подумал я, но ее следующие слова рассеяли эту приятную иллюзию.

— Очень грустно, дусик, но я работаю по части секса, а не консультирую в горе. То есть когда секс работает.

— Послушай, подожди немного.

— Убери руку.

Я убрал.

— Послушай, пятьдесят долларов можешь оставить себе.

— Еще как могу, черт дери. Услуги гарантируются, но деньги назад не возвращаются.

— Сколько тебе надо времени, чтобы клиент кончил?

— А тебе-то что?

— Я имел в виду: сколько времени оплачивают пятьдесят долларов?