Демоны и ангелы российской политики лихих 90-х. Сбитые летчики - [94]

Березовский как-то бросил: «До недавнего времени в новостях очень часто имена Гусинский и Березовский писались через запятую. Больше через запятую писаться не будут». Я ставлю главы о них отдельно.

Глава 16. Геннадий Зюганов. Капитан команды КВН

Туман промозглый за окном,

Холодная, чужая морось.

В былое верится с трудом —

Оно ведь с настоящим порознь.

Б. Березовский

На выборах в Государственную думу 2011 года КПРФ снова заняла второе место, хоть и с большим отставанием. Коренастый Зюганов, бывший капитан команды КВН, в очередной раз назвал прошедшие выборы самыми грязными в истории. Такими же он называл выборы и всех предыдущих созывов: грязными, фальсифицированными, нелегитимными. Но, каждый раз надувая щеки, Геннадий Андреевич регистрируется кандидатом и сидит в думских креслах положенный срок. Можно было бы посочувствовать лидеру нынешних коммунистов, но вот загвоздка — Зюганов бессменный актер парламентской труппы, который с твердолобым упорством участвует в представлениях по одурачиванию избирателя. Хотя шанс возглавить страну в 1996 году у Зюганова был. Но он не стал бороться за результаты и «сдал» страну Борису Ельцину.

На следующий день после первого тура журналисты спросили одного из лидеров компартии Виктора Илюхина, занимавшего в 1996-м пост председателя думского комитета по безопасности: правда ли, что Ельцин набрал не официально озвученные цифры? На что Илюхин ответил следующее: «Определенной информацией, что Геннадий Андреевич на 4 процента получил больше голосов, чем Борис Николаевич, КПРФ располагает». Таких свидетельств — документальных и нет — потом будет предостаточно.

На пресс-конференции, состоявшейся сразу после выборов, Геннадий Зюганов грозно объявил, что «победа Ельцина была достигнута в результате грубых нарушений избирательного законодательства… в условиях невиданного информационного устрашения… невиданной мобилизации государственных средств и возможностей…». Но следом добавил про то, что оспаривать результаты не собирается, дескать, на все воля избирателя. Не забыл он отправить и поздравительную телеграмму. Занавес. В 1996 году Зюганов просто подтвердил репутацию политического кидалы, хотя все началось гораздо раньше…

Я неплохо знал лидера «Трудовой России» Виктора Анпилова — горячая голова, трибун, он умел с пол-оборота заводить толпы. Анпилов знал толк в массах, а массы любили его. Язык Анпилова отличался от языка партократов. Виктор Иванович говорил на языке улицы — дерзко, образно, зубасто. Своим политическим забвением он был обязан аппаратному интригану Геннадию Андреевичу, который в свое время не стал противоречить режиму Ельцина и в награду за капитуляцию и призывы не выходить на улицу в октябре 1993 года получил думские мандаты. А Анпилов получил камеру в Лефортове. Зато в модной фээсбэшной тюрьме Виктор Иванович написал книгу. Эти воспоминания уличного вожака коммунистов интересны хотя бы тем, что Анпилов вспоминает ранние годы нашего героя, для которого коммунистическая идеология была удобной ширмой, за которой твердолобый Зюганов прокладывал себе путь к власти.

Виктор Анпилов вспоминает, что в первых числах сентября 1991 года началась бешеная атака «демократов» на Мавзолей и Центральный музей Владимира Ильича Ленина. Новодворская, Собчак, Старовойтова и другие одиозные личности требовали перезахоронить тело вождя пролетарской революции, разрушить Мавзолей. Первыми на защиту Мавзолея поднялись ветераны Великой Отечественной войны и Совет рабочих Москвы. Уже к середине сентября коммунисты организовали круглосуточную народную охрану Мавзолея. Были изготовлены десятки плакатов: «Руки прочь от Мавзолея!», выписки решения ЮНЕСКО о том, что Мавзолей Ленина является достоянием всего человечества, и даже цитаты Ельцина о том, что Ленин — самый гениальный человек в истории человечества.

«Подстрекаемые прессой фашиствующие элементы рвали те плакаты из наших рук и плевались бешеной слюной на ветеранов Великой Отечественной войны, ставших в «живую цепочку» защиты Музея и Мавзолея Ильича. Вместе с нами против готовящегося акта вандализма выступили сотни тысяч простых людей труда в России и за рубежом. В наш штаб, занимавший одну комнату в здании по проезду Куйбышева, рядом с Красной площадью, ежедневно поступали десятки писем и телеграмм в поддержку нашей борьбы. По воскресным дням число участников пикета возрастало до полутора тысяч человек, и мы начали проводить у Мавзолея Ленина открытые партийные собрания коммунистов и сочувствующих. Каждое такое собрание начиналось с вопроса, есть ли среди присутствующих члены ЦК КПСС или ЦК Компартии РСФСР. Таковых не объявлялось. Однажды среди случайных прохожих я заметил Геннадия Зюганова. Догнал его уже в подземном переходе от Красной площади до Охотного Ряда: «Геннадий Андреевич, пожалуйста, подойдите к ветеранам войны! Ободрите их! Скажите, что ЦК действует и не допустит вандализма в отношении Мавзолея». Краткий ответ Зюганова я запомню на всю жизнь. «Виктор! — сказал он обреченно. — Мое время еще не пришло!» Еще долго Зюганов искал свое место в борьбе, а нам, рядовым коммунистам, пришлось самостоятельно готовить восстановительную конференцию партийной организации города».