Демон Кодеи. Новая война - [57]

— Какого черта ты не сказала, что тебе плохо от таких нагрузок?! — свирепствует он, отчитывая меня за глупость, а я смотрю на него большими глазами и ничего не понимаю.

— Что такого в том, что я стараюсь? — похоже, этот вопрос поставил его в тупик, как и он меня своими нотациями. — Все же выполняют эти нормативы… — мою дальнейшую тираду прерывает тяжёлый вздох командира, который опускается на койку, устало потирая переносицу.

Видимо, он понял мою позицию и причину, по которой я так стараюсь выполнить все предписание командования. Тех, кто плохо тренируется, выпускают на поле боя в первых рядах. Мне ещё есть к кому возвращаться.

* * *

С товарищами я не подружилась в первый день, да и в последующие тоже, из-за моего чрезмерного упрямства. Если я стану сильнее, смогу защитить свою сестру, и мне не придется наблюдать за её смертью! Я не позволяю себе болеть, стонать от боли, жаловаться на тренировки или что-то еще. Домой я всегда возвращаюсь с улыбкой на лице, рассказывая о своих подвигах, попутно играю с сестрой. Лейла только качает головой, тяжело вздыхает и уговаривает оставить эту затею с военной карьерой. Я отмахиваюсь, говорю о том, что это важно, что хочу защитить их, а потом ухожу в казармы.

Что касается всего остального? Наш командир человек суровый, но справедливый. Он всегда в курсе дел отряда, строго наказывает за непослушание. И вдалбливает в нас знания, которые, несомненно, могут пригодиться на вражеской территории или вдали от штаба и товарищей. Некоторые ноют, падают посреди тренировок, пытаются уйти из армии, но кто ж им даст? Мне же все равно.

Они — сироты, я тоже, но за моей спиной есть те, за которых я несу ответственность. Смотря на мои потуги, генерал потихоньку привыкает к моему присутствию в штабе, хмурится, что-то орёт в мою сторону, кажется, о моих мозгах и неуравновешенности, потом перестаёт, только бухтит, как старый дед, что в его двадцатник выглядит смешно.

Так незаметно жаркое лето сменяется прохладной сырой осенью, а затем и вовсе зимой. Тренировки переходят в спортивный зал и классы, в которых все больше дают теорию. Самую разную, не всегда интересную, порой даже занудную, но мы все слушаем, записываем и стараемся понять после, сидя в комнате и обсуждая пройденные темы.

Как-то неожиданно я становлюсь негласным лидером. Совершенно неожиданно для меня самой, учитывая тот бойкот, который держится всё это время. Вначале мальчишки противились, мол, девчонка, она долго не протянет, но, видя мою уверенность и стремление идти до конца, я стала для них примером. Так у меня появляется собственный отряд.

В конце зимы нас научат правильно держать огнестрелки в руках, чтобы не пораниться и не убить товарища. А ещё приводят в тир, где мы обязаны научиться стрелять по мишеням точно в цель. У кого-то получается, у кого-то нет, но мы стараемся, помогаем друг другу, показывая, кому как удобно. Командование смотрит на нашу шарашкину кантору странно, но не противится такой странной дружбе. Взаимовыручка ценится куда выше, особенно тут — в самой горячей точке.

Как-то неожиданно в группе появляется пополнение из переведенных ребят с соседнего штаба, что находится в нескольких километрах от нашего к юго-западу. Напыщенные, слишком гордые, высокомерные, не признающие ничего и никого, кроме себя самих и своего лидера. Тогда, представившись нам, они сразу высказываются о том, что мы все плебеи и должны будем их слушаться, потому что все мы оборванцы, сироты и необразованное быдло. По крайней мере, я так поняла. Отвечать что-то на такой вот расклад дел не стала, пожав плечами, уйдя тренироваться. Некоторые наши ребята хотели начистить снобам их рыльца, с чем я была согласна, но не дала совершить такую глупость.

— Будьте умнее, они тут никто, а мы правящая сила армии, — тихо и чуть грозно произношу своим сокомандникам. — Не забывайте, мы стали примером для всех, кто тут служит, если что, никто не станет молчать. Командование пойдет на поводу у всего послужного штаба и выставит их. Полезете первыми и по шее схлопочете. Да и какой змей станет слушать жалкие писки своей жертвы? — поинтересовалась я у парней, которые через некоторое время все же осознали правильность моих слов и тут же успокоились. Да, я имела неосторожность стать мозговым центром нашей компании. — Их отправили к нам, потому что мы самые благоразумные и, если убьем их, то тихо и так, что и комар носа не подточит, — усмехнувшись, произнесла я, хотя и блефовала по полной, но к мальчишкам вернулась уверенность в своем положении в штабе, что уже хорошо. Глупости делать не будут.

Дни шли шумно и напряженно. Учителя стали сильнее нас гонять, доводя всех до состояния изнеможения, нагнетая обстановку в нашем малолетнем отряде, хотя и без них тут чуть ли не холодная война. Новенькие слишком разошлись, подставляя каждого из нас по несколько раз на дню, чтобы нас только наказали. Мы не реагировали, потому что мы и так делали свои дела на «отлично», а командованию было просто плевать. Нас никогда не наказывали, слишком хорошую репутацию наше «маленькое» подразделение заработало. Да и в подготовке мы были лучше, чем остальные, пусть и не сильно. Своей силой мы никогда не гордились, тренировались и учились на совесть. Все команды, порученные нам, выполняли безукоризненно. Ну, а то, что делаем всей толпой из тридцати человек, так это никого не волнует, к тому же, мы все знаем силу своих и никогда не берем задание на одного человека. Мы вообще не пишем имена выполняющих работу, просто «отряд дельта» и все, а там иди разбирайся, кто и что.