Демон Кодеи. Новая война - [113]

Его Императорское Величество».

Он не может поверить своему счастью и радости от того, что он сможет вернуться к тем делам к которым привык и ему нравится. Что полыхнувшее в нем желание подойти и обнять эту странную демонессу велико, но мгновенно потушено парой простых фраз, застывших в воздухе так и непроизнесёнными. Нет, возможно когда-то они пересекались с ней на каком-то приеме вот и все. И она часто оставалась в их доме вместе с другими гостями, а потому за ней могла быть закреплена комната, как это часто бывает у знатных особ. Нет, сейчас думать об этом не стоит, лучше пойти и отдохнуть, тем более, что так сильно клонит в сон.

Глава 36

Кода Исами. Воспоминание. Сон…

Сегодня пасмурный день, тучи висят над нашим штабом уже несколько дней и иногда срываются капли дождя, но мимолетно. Такое ощущение, словно дождь не хочет идти. Да ещё и этот холодный пронизывающий ветер. Что за напасть?! Ненавижу осень! Ещё и наши разбрелись по заданиям, оставив меня в штабе совсем одну. Несправедливо! Эх. Ну и ладно! Зато отдохну, сил наберусь, надо ещё в лазарет зайти, повязку сменить. На последней операции я была слишком невнимательной. Это же надо так по-глупому подставиться?! И это я — командир элитного подразделения! Позор на мою голову! Но, черт, кто же знал, что они устроят засаду в том месте? Ведь, как ни посмотри, не выгодно ставить там какие-либо ловушки! И кто сказал, что русские — безбашенные активисты? Ладно, это был мой просчёт, за что я и поплатилась, главное, что у них всё равно ничего не получилось, нас и не на такое тренировали. Другое дело, что мне от Петра Геннадиевича влетело по первое число.

— Астал! — помяни черта. Что сейчас будет? Поворачиваюсь в сторону командира, который несётся в мою сторону как-то слишком стремительно и грозно. О, мамочки, сейчас убивать будут! — Астал, почему вы не в лазарете?! Да ещё и по штабу гуляете, как по собственной палате. Где вы должны находиться? — встав напротив меня и скрестив руки на груди, осведомляется командир, заставив меня сглотнуть и нервно дернуть больным плечом, которое тут же дало о себе знать. Ох! В глазах аж почернело. — Асталисия! — ну чего вы так кричите? Не помираю я!

— Все в порядке, командир, просто плечо дало о себе знать, — чуточку кривясь от боли, улыбаюсь, смотря на этого человека. — Не переживайте, командир, я не нагружаю себя. Просто сидеть в унылом лазарете не очень-то и хочется. А тут хоть воздух свежий, буйство красок, как-никак. — капитан качает головой, словно разговаривает с неразумным ребёнком, который не желает видеть очевидное или слушаться.

— Кстати, где Саша? Я его сегодня и вчера не видела, — интересуюсь у Геннадиевича, уже развернувшись и направившись в сторону лазарета, куда и командир направляется. Видимо, мигрень совсем его достала. В последнее время она стала всё чаще его навещать.

— На задании твой Сашка, — чуть недовольно бормочет мужчина. Командир с самого начала недоволен нашими отношениями, мол, любовь мозги съедает. По крайней мере, честное мнение по поводу всего этого балагана. — Он должен будет перехватить пару важных посланий от вражеской разведки. — понятно, очередной рейд, очередная подстава и игра в кошки — мышки. Как же это надоело! — Не переживай, вернётся твой хахаль. — как грубо, командир, но в этом весь вы. Не так ли? — Пошли перекусим, ты наверняка голодная. — отказываться от предложения я не вижу большого смысла, так что, мы просто сворачиваем в столовку при штабе и плетемся туда.

В здании в разы теплее, чем на улице, так что, осознание того, как же сильно я все же замёрзла, приходит быстро, и я начинаю растирать руки, чтобы те быстрее согрелись. — Все же замёрзла. — констатирует очевидный факт генерал, на что получает мою виноватую улыбку. — Вот дуреха. — ха-ха-ха. Командир садится рядом, берет мои замёрзшие руки в свои горячие ладони и начинает методично их растирать. Странно, но мне приятно. Обычно я никому не позволяю даже такого жеста, может, потому, что я ему доверяю больше, чем остальным? Все же, он мне почти отца заменил.

— Спасибо, командир, — благодарю и осторожно вынимаю свои руки из его лапищ, как раз вовремя, потому как на стол опускается каша с маслом и сахаром, крепкий чай с булочкой и долька лимона. Меню на все случаи жизни, но у нас никто не жалуется, потому как все сытно, да наши повара умеют даже из этой бурды сделать изысканное блюдо! У меня такое получается через раз. — Вы давно не спали. Для вас это плохо. — чуть журю мужчину, на что мне беззлобно фыркают в ответ.

— За собой следи, ребёнок! — ну что за человек? Вечно он так.

— Да ладно вам, командир, не все же вам о нас заботиться, надо иногда и о Вас кому-нибудь подумать, так почему бы не мне? А то вы себя такими темпами совсем угробите, — качает головой, тяжело, показательно вздыхая, не удерживая улыбку за привычной маской спокойствия и серьезности. Он и Сашка — единственные, кто могут разбить мою маску. Один, потому что давно знает, а со вторым просто не получается её держать.

С командиром у нас вообще отношения странные. Вроде и разговариваем нормально, но иногда и послать друг друга можем, словно и нет между нами никакой пресловутой субординации. А порой устраиваем драки, как последние дебоширы, не жалея кулаков. И все же, я всегда его уважала, как человека, как командира. Никогда не ругает зря и оплеухи раздаёт хоть и болезненные, но всегда знаешь, за что. Да и за нас, несмышлёных птенцов, он горой. Ответственный и добрый, хоть и скрывает это. Вроде, у него семья была, но она погибла во время бомбежки: жена, дочь и сын. Потом была любовница… Но там дело несколько муторное. Лично Геннадиевич не распространяется, а у нас нет привычки лезть в душу. У самих с семьей дела обстоят не лучше, так что, в какой-то степени, понимаем его нежелание ни с кем не делиться болью от утраты.