Демон Господа - [15]

Удача не оставила его и на этот раз. Хани был высок, силен, остроглаз, умен, да и посмертное превращение не слишком его изуродовало. Хани всегда считал себя счастливчиком. Но теперь порой невесело усмехался: насколько счастливым можно оставаться в Аду?

Работа возобновилась, но оказалась теперь слишком тяжелой. Двенадцать оставшихся душ не могли с нею справиться. Слабеющие от страшного напряжения руки Хани дрожали, и он не мог унять эту дрожь. Он попытался отвлечься и посмотрел на реку. На ней были теперь только редкие баржи. Когда-то Ахерон нес на себе огромные корабли с диковинными материалами, предназначенными для строительства дворца. Но те времена прошли, и теперь недостроенными остались лишь обычные здания.

Взгляд на реку мало помог Хани. Боль в руках усиливалась с каждым шагом, начались судороги. Но тут удача снова вспомнила про него — на строительную площадку опустилась громадная туча пепла. Хани облегченно простонал и выпустил из истерзанных рук канат. Рабочие, как и мерцающие огоньками в клубящемся сером тумане демоны, бросились в укрытие, где можно было хотя бы дышать. В сгустившейся мгле души держали друг друга за плечи, стараясь не упасть и не потерять направление. С рук Хани клочьями спадала кожа, взамен тут же нарастала новая, и это усиливало боль. Что ж, все они здесь — именно ради боли, в миллионный раз напомнил он себе. Часа два — и руки полностью восстановятся. Если только демоны дадут эти два часа.

Повинуясь рыку надсмотрщика, все собралась с подветренной стороны монументальной жаровни — столь высокой, что ни свет ее, ни жар не проникали сквозь слепящую пелену пепла. Лишь постамент, ненадежно укрывавший теперь от налетевшей бури, да потрескивание пламени доказывали ее существование. Прищурившись, Хани окинул взглядом группу, пытаясь прикинуть, кому же не повезло в этот раз. Оставшиеся потрепанной кучкой сидели на корточках, чтобы не потеряться в валившей сверху массе пепла. Вот Чо, распухший гедонист, для которого пыткой становилась любая работа. Вот улеглась на бок Ла, могучая женщина, у которой осталась только половина лица — вторую полностью стерло во время какого-то несчастного случая на стройке. Она отличалась острым языком и злобностью. Рядом с нею на ветвистых конечностях, которые он называл ногами, примостился Див — тихий, задумчивый мужчина, который и здесь нашел источник удовольствия, наблюдая за наказаниями других. За ними Хани различал только какие-то неясные формы.

Он перевел взгляд на надсмотрщика. Тот тоже сидел на корточках, опираясь на рукоять бича. Он отвернулся от ветра и от подопечных душ, и Хани осмелился обменяться с товарищами несколькими словами. Нарушения любого рода карались очень просто — обращением в кирпич. Такой угрозы оказалось вполне достаточно, чтобы поддерживать дисциплину среди большинства душ.

— Совсем плохо, — бросил Хани, глянув на Дива и быстро мотнув головой в сторону летящего пепла.

— Да, но закончится это все равно быстрее, чем нам нужно, — так же тихо откликнулся Див, корчась от боли и выковыривая кусок пемзы, застрявший между отростками его «ног». — А, вот так — лучше!

— Мы не справимся. Нужны еще руки. Мы этот камень год будем тащить.

— А мне какая разница? — Див почесал ногу.

— Да мне тоже никакой. Но у них-то все распланировано. Слишком частые перерывы привлекут внимание. А отвечать придется нам.

Они оба понимали, о чем речь. Хани втолкнул поглубже высунувшийся было из левого бока край черной сферы. Души называли ее «Бременем». Чем больше они выдыхались, тем больше раздражались надсмотрщики, отчего сфера начинала причинять мученикам все более острую боль.

— Да наплевать, — проворчал Див, но Хани понимал, это — всего лишь ленивая бравада и ничего больше.

Хани подумал, стоит ли обсуждать то, что так и просилось сорваться с языка. Было опасно посвящать в свои секреты кого-либо, последствия могли оказаться полной неожиданностью. Но что-то заставляло его поделиться этим, донести до других полученное им послание.

— Помнишь, я о своих видениях рассказывал?

— Попробуй не запомнить! Все знают, когда они у тебя бывают. Что, все чаще посещают?

Хани почувствовал тревогу: если все так очевидно для душ, не знают ли о его тайне и надсмотрщики?

— Пожалуй… Я, кажется, знаю, откуда они.

Смахнув пепел с заживающих рук, Хани полез в разрез в правом боку — туда, где под ребрами образовался маленький карман из плоти. Нервно перевел взгляд с Дива на демона-надсмотрщика и обратно. Тут лучше никому ничего не показывать. Душа эта — далеко не из самых умных, но и не самая тупая. В Аду ум — штука редкая, и он — настоящее несчастье, увеличительное стекло для страданий и потерь, усугубляющее боль, смягченную для тупых их неспособностью понять. Большинство душ здесь, как давным-давно заметил Хани, пребывало в каком-то постоянном трансе, словно под толстым покровом отупения. Ему повезло оказаться другим. А может, в этом-то всегдашняя удача от него, наоборот, отвернулась.

Хани приподнял руку и уставился на зажатый в ней предмет. И сразу вспомнил, как стал владельцем этой вещи. Он плелся тогда с рабочей командой по улице Огненных Слез. Вокруг было множество прохожих. А она шла навстречу — одна, одетая в необычно бледные и гладкие выдубленные дорожные шкуры. Они встретились глазами, и она, явно специально столкнувшись с ним, впихнула в его ладонь эту вещицу. Сначала он опешил, а потом страшно испугался. И стал украдкой смотреть по сторонам, желая убедиться, что никто ничего не заметил.