Демон Эльдорадо - [49]

– Отрубить? – не поверил Кетук. Будто что-то поняв, пленник энергично закивал. – Посиди с ним, я найду старшего…

Он знал, что сдавшиеся дикари не берут в руки оружие, соблюдая свой странный кодекс пленения, и выпрямился. Тело отозвалось дикой усталостью. Вокруг видны были сплошные развалины хижин, между которыми бродили сыны Солнца, выгоняя из завалов дикарей. Кое-где, правда, еще кипели скоротечные схватки – это бились те из лесных людей, которым почему-либо страшно не хотелось быть угнанными в горы.

Вскоре их сопротивление было сломлено. Последние из непокорных дикарей как-то разом поняли, что им не выстоять, и опустили оружие. Иначе, несомненно, все они были бы истреблены – а так они признавали над собой власть пришельцев и показывали готовность стать частью их племени.

Десятка Кетука, которую он обнаружил в полусотне шагов ближе к лесу, захватила двоих лесных людей. Бросив копья на вытоптанную землю, они спокойно стояли среди захватчиков и поглядывали на пасмурное небо. Из десятки в живых осталось только семеро аймара, не считая Кетука, а может, остальные просто еще не нашли своего военачальника. Пращника Унако здесь не было.

Кетук подошел к десятнику, устало присевшему на бревно.

– Синчи ранен, – сказал он. – В него попала отравленная стрела…

– Ну и что? – буркнул тот, даже не подняв головы. – Жди сигнала сбора, солдат.

– Но Синчи…

– Он не выживет, если наконечник был смазан ядом. Нам еще повезло, что они не готовы были к нападению. Твой друг все равно погибнет, если еще почему-то жив. – Голос десятника внезапно смягчился, и он поднял на молодого воина глаза. – Мы потеряли много людей, не только твоего товарища.

– Он еще жив, – упрямо сказал Кетук. – Мой пленник готов ему помочь, только ему нужен топор, чтобы отрубить Синчи раненую руку.

– Твой пленник? Женщина?

– Воин!

Десятник молча отцепил с пояса каменный топор, заляпанный кровью, и протянул его Кетуку древком вперед.

– Жди сигнал сбора, солдат… – повторил он и потер влажный лоб ладонью, оставляя на нем красные полосы. – После него мы начнем погрузку на бальсы, и полумертвым на них места не будет.

Когда Кетук бежал обратно, ему всерьез мешали порывы влажного ветра, бившего в лицо. Или это он сам так быстро двигался? Глядеть на небо и лес времени не было – ураган, даже если он прямо сейчас обрушится на разоренную деревню дикарей, никак не трогал молодого солдата.

Когда он добрался сквозь развалины до полуразрушенного дома, возле которого Синчи настигла слабость, там никого не оказалось. В панике Кетук дернулся было мчаться куда попало, выкрикивая имя товарища, но сообразил заглянуть под покосившийся кров хижины.

Синчи был там, и он выглядел даже лучше, чем тогда, во время стычки с дикарем. Тот при виде Кетука с топором вскочил и стал поторапливать почти обнаженную девушку, что возилась возле очага с кособоким глиняным котелком.

– Копаиба, копаиба, – зачастил юноша, показывая пальцем на содержимое котелка.

Кетук увидел маслянистую грязноватую жижу, в которой плавали крупные ошметки растений.

– Давай, Кетук, – сказал Синчи слабым голосом и вытянул раненую руку. – Этот парень считает, что меня еще можно спасти, если быстро отсечь запястье. – Дикарь подкатил к огню короткий чурбак и бережно уложил руку аймара на него, как раз так, чтобы отрубить больное место было очень удобно. – Ну? Ты же хотел меня спасти? Не бойся, я уже пожевал коки, этот парень дал мне целую кучу. Все будет хорошо, только попади.

Синчи криво улыбнулся и привстал, опираясь на здоровую конечность.

– Я? – опешил Кетук.

Он уже понял, что выхода нет, и встал перед чурбаком на колени, чтобы не промахнуться. Он должен был отсечь плоть друга с первого удара, чтобы не заставлять его мучиться дольше, чем это необходимо… Кетук провел каменным лезвием по грязной коже запястья, там где оно было перетянуто веревкой, и на мгновение прикрыл глаза. На Синчи он не смотрел, но знал, что тот не отдернет руку в последний момент.

– Держись, – сказал он и коротко размахнулся, вкладывая в удар всю силу, какая у него еще оставалась.

Вскрикнула только женщина, сам раненый промолчал. Кисть Синчи отлетела в сторону, расплескав вокруг, на глиняном полу, редкие брызги черной крови.

Кетук глянул на лицо друга и увидел его перекошенный рот и крупные капли пота, мгновенно выступившие на лбу сына Солнца. Тотчас хозяева подхватили Синчи под руки и наклонили к огню, чтобы погрузить культю в горячую «копаибу». Тут уже сын Солнца не сдержался и выпустил сквозь зубы стон, в который сжалась вся нечеловеческая боль, терзавшая Синчи.

– Значит, ты понимаешь их речь? – пробормотал Кетук, лишь бы что-нибудь сказать и отвлечь товарища от страданий.

Но тот промолчал, вновь крепко стискивая зубы – видимо, опасался закричать, если откроет рот. Тем временем хозяйка смочила грубую ткань, сплетенную из травяных волокон, жидкостью из котелка и стала обматывать ею остаток руки Синчи. Пленник тоже не сидел на месте. Он отошел к пролому в стене и теперь выглядывал из него, задирая голову. Его длинные черные волосы трепал ветер.

– Что там? – спросил Кетук, подойдя к юноше.