Демидовы: Столетие побед - [168]
Другой крестьянин той волости, приведенный в Московскую полицмейстерскую канцелярию, показал: «Крестьяне с общаго мирскаго согласия против оного господина моего веема умышленное возмущение ко отбывательству чинят, ревнуя наставлению и науком означенного ж князя Репнина служителя ево». Настроение общества характеризовал так: они «и поныне состоят в противностях злодейского умышления против господина моего и всякие происки чинят ко отбывательству. А между тем начальствующие той… вотчины старосты и выборные крестьяне с товарыщи тоя… вотчину безвинно разоряют, и от своей братьи последнею пажить, скот и протчее отнимают и продают, и великим принуждением денги собирают якобы на выкуп, отчего оному господину моему великое затруднение и знатные убытки происходят»[993].
Последовавшие за этим в 1752 году волнения в Ромодановской волости принадлежат к наиболее крупным в Центральной России того времени[994]. Остановимся на них, тем более что темы «заводчики и работные люди» прежде мы касались только вскользь и в других поворотах.
Жалобы на Демидова ромодановских крестьян однообразны, но далеко не легковесны. Он установил работы для всех — «до сущего младенца»[995]. На строительстве Выровского завода трудились без различия полов. У женщин от тяжкой работы случилось полсотни выкидышей, а благополучно рожденные младенцы без материнского присмотра умирали. Подушную подать за отправленных на заводы выплачивали крестьяне, сумма ее достигала полутора тысяч рублей. Демидов установил барскую пашню, которую засеивал крестьянскими руками и крестьянскими же семенами. Поскольку большинство крестьян в это время трудились на заводах, ее обрабатывали старики и женщины.
Особенно впечатляют описания применявшихся Демидовым к ослушникам и жалобщикам наказаний. По словам крестьян, он «производил прежестокие и мучительные пытки, подымая на стряски, вкладывая в ноги великий и претежелые бревна, а [в] петли ж руки и ноги». Одного посадил «в поддомну, на руки и на ноги понобив тяжкие железы», другого, «заклав к плотине… уморил до смерти», третьего, «положа на железе, жег немилостиво». Крестьяне насчитали 20 человек, которых он «запытал до смерти», и еще 12 — «от страха» удавившихся и пропавших без вести. Больше двухсот человек погибло от мороза и голода. За «малое какое в деле неизправление» Демидов наказывал кнутом, после чего посыпал раны солью. Следующая пытка поражает своей изощренностью: заводчик сажает жертву «между домен в зделанную там им, Демидовым, тюрьму, которое выкопана в земли и выкладена камнем в вышину болея 6-ти сажен, и, накладывая на руки и на ноги, також и на шею 8-ми пудов цепь, и так в той преисподней морит безвинно»[996]. Не исключено, что кое-что крестьяне преувеличили (допустим, число пострадавших), но описания так богаты выразительными деталями, что картина в целом убеждает. Жесткость, с которой цегентнер Демидов пытался разговаривать с казенными кузнецами, обернулась жестокостью, когда на месте далеко не беззащитных оружейников оказались крепостные крестьяне.
Первый массовый протест ромодановских крестьян имел место в 1741 году. Для их усмирения была послана воинская команда. Крестьяне оказали ей сопротивление, и успешно: у солдат (25 человек) и поручика отобрали ружья, а их самих побили. Новая, более многочисленная команда одержала победу уже над крестьянами. После разбирательства двоих из них повесили, троих били кнутом и отправили в Сибирь для работы на казенных заводах, прочих причастных, наказав кого кнутом, кого плетьми, отпустили.
События 1752 года имели более значительный масштаб. Ранней весной в Ромоданове были получены два приказа Никиты Демидова, распорядившегося «всех той волости крестьян» отправить на Дугненский завод. Крестьянский сход постановил помещика не слушать и на работу не ходить, а просить об отписке волости в казну. Крестьяне, как видим, за три четверти века пребывания в статусе владельческих не забыли, что были когда-то дворцовыми. К тому же у них перед глазами был свежий прецедент: сопротивление заводчику крестьян Оболенской волости, настойчиво стремившихся не допустить их ему «отказа»[997]. Годом раньше они добились просимого: были включены в состав дворцовых. Ромодановцы отправились к ним за советом.
Осознавая возможность встречи с воинской командой, крестьяне решили подготовиться к ней: организовали занятия по боевой подготовке. Их проводил отставной солдат: учил действовать дубинами, дрекольем и камнями.
10 апреля Никита Демидов объявил калужскому воеводе о вызванной неподчинением крестьян остановке Выровского завода и уходе их с других предприятий. Он опасался, что бунтовщики свяжутся с работниками на уральских заводах и бунт начнется и там. Воевода послал представителя, но того в деревню не пустили.
В середине мая к месту событий прибыл Рижский полк. Попытка, форсировав Оку, войти в село окончилась неудачей: полсотни крестьян с дубьем и рогатинами вышли навстречу, солдат не пустили.
Повторная операция, предпринятая 22 мая, оказалась еще менее успешной. На церковной колокольне ударили в набат, созвавший до полутора тысяч вооруженных чем ни попадя крестьян. Войска остановились, на переговоры вышел офицер, но уговорить не смог. Солдаты зарядили ружья пыжами без пуль, выстрелили. Крестьяне не испугались — перекрестившись на храм Божий и набрав камней, выступили в атаку. Войска потерпели «великую конфузию»: командир отряда полковник Олиц попал в плен. Его держали в заводской тюрьме, потом в хоромах Демидова в течение двух недель. Семь офицеров и 25 рядовых были тяжело ранены, число легко раненных приближалось к двумстам. Было захвачено 210 ружей, 180 шпаг.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.