Дембельский аккорд 1 - [247]

— А сухпай зачем весь повскрывали? — возмутился вошедший в палатку Пуданов и обнаруживший такой непорядок. — Все коробки…

— Это бойцы сахар из них достают… — устало сказал я. — Ну и чая пакетики.

— Понятно. Но завтра чтоб такого не было! Все слышали? А то через два дня у нас одни банки с кашей останутся… Вон сколько местного чая имеется…

Ужинающие солдаты дружно ответили командиру роты, что отлично его поняли и со следующего дня они будут всё экономить… Во всяком случае именно так я их понял, ибо все они при этом продолжали жевать и глотать… Но общая мысль оказалась расшифрованной правильно.

Вскоре приём пищи был закончен и все мы улеглись спать. Тусклую лампочку выкрутили из патрона и в палатке стало темно…

Лишь изредка дежурный истопник из числа остававшихся в тылу дембелей открывал дверцу печки, чтобы подбросить в огонь дров… И в этот момент стены и потолок палатки озарялись светом живого пламени… То пляшущим на стене и потолке… То скачущим из угла в угол… Но затем дверца захлопывалась и вновь возвращалась благоприятная темнота…

После выпитого крепкого чая основательный сон не шёл и я сквозь полудрёму вспоминал отдельные эпизоды и эпизодики прошедшего дня и минувшей ночи… То переправу по скользкому стволу дерева… То возвращение по утоптанной тропке… То зеленоватое свечение ночной оптики с лазерным «зайчиком»… То яму… С минёром…

А под утро мне приснились верблюды, которые с натугой тащили из реки огромные железяки… Затем кто-то злой-презлой обстрелял их из страшного «Василька» и поранил их, после чего все корабли пустыни обиделись… И гордо ушли, естественно, на свой север… При этом одногорбые и двугорбые странники заливали обиду и горе каким-то коньяком… Как они вытягивали свои широченные губки в трубочку… Чтобы благополучно, то есть без порезов и зубных сколов, выхлебать спиртосодержащий напиток из узких горлышек бутылок… Я так и не понял… Сон ведь… Всё-таки…

Глава 28. Солдаты… эх… солдатики…

Война без злости и насмешек

Вскрывает всю людскую суть

В ком крепкий как алмаз орешек

В ком мерзопакостная жуть!

А.М.

Солдатик в белом поварском фартуке стоял у большого бака с остатками уже остывшей каши и молча смотрел вдаль… Короткий ёжик тёмно-русых волос, красные от холода уши и нос, такого же цвета кисти рук, в одной из которых застыл серый армейский черпак… Ну, шея грязновата, губы синюшно-бледные и мертвенно-белая кожа лица… Но более всего поражали его глаза! Эти глаза поражали своей безжизненностью… Когда-то они были васильково-синего цвета, но сейчас… Они даже не напоминали глаза покойника… Нет… Они таковыми были…

Но глаза эти пока ещё были живы… Хоть они и смотрели вперёд в брезентовую стенку столовой. Причём, этот помертвевший и неморгающий взгляд маленького бойца ничего не видел в той далекой до бесконечности дымке… Эти глаза застыли и обращены были в самую глубину его сознания… А может быть и в саму его душу. Но и там они ничего не видели…

Именно этот мёртвый взгляд невольно обратил моё внимание на застывшую как безмолвную статую фигурку… Но мы торопились занять свои места за столом, так как утром проспали время завтрака и теперь в столовой уже никого не было. Кроме этого военного поварёнка…

— Солдат! Не спи! Замёрзнешь! — попытался окликнуть его Стас.

Это оказалось безрезультатным, и тогда Засада быстро подошёл к бойцу и потянул из его руки черпак. Только в этот миг худенький повар словно очнулся из тяжелого небытия и стал машинально помешивать кашу в баке.

— Чего ты её размазываешь по стенкам? — гневно возмутился Гарин. — Каши и так мало, а он!.. Накладывай давай!

Солдат стал чуть проворнее. Он левой рукой брал пустые тарелки, а правой доставал черпаком холодную овсянку и накладывал её в поднесённую посуду. Стас быстро забрал у него две полные тарелки и передал их на наш стол. Затем последовали ещё две порции каши. На этом содержимое бака закончилось… Одной тарелки не хватило… От этого безрадостного события Засада громко выругался…

— Так! Что у вас ещё есть? — внушительно и грозно спросил он маленького повара.

Но щуплый боец лишь развел руками, показывая что у него больше ничего нет. Тогда Стас решительно направился вглубь кухни, но после грохота пустых кастрюль он возвратился к нам ещё более злым и обескураженным. Провианта нигде не оказалось… Тут ему на глаза попалась святая святых офицерской столовой — столик командира бригады. На нём имелось вскрытая банка солёных огурцов и тарелка с нарезанными огуречными кружками, а также белый хлеб, сахар и несколько кусков масла…

— Переложи всё это на наш стол! — сурово приказал Гарин бойцу и тот начал послушно переставлять тарелки.

— Уже полдесятого… — ухмыльнулся довольный Пуданов. — командир бригады на завтрак уже не прийти.

— Точно! — ответил ему Стас, глянув на часы. — Ну, что?!

Засада хоть и колебался, но недолго. И все комбриговские явства быстро перекочевали на наш стол. Одержав свою очередную победу, старший лейтенант Гарин оглянулся на маленького повара.

— Слышь, солдат!? Принеси-ка нам ещё хлеба!

Поварёнок молча и всё также флегматично скрылся за брезентовым пологом, прикрывающим кухонные недра.