Деловое образование в России - [6]

Образование вообще и университеты в частности погружают человека в более высокую социальную среду, и чем дольше он в ней находится, тем более глубокие изменения в нем происходят. Бóльшая часть людей, получивших высшее образование, имеют принципиально иное отношение к жизни, качественно более цивилизованное, – и, таким образом, массовое, практически всеобщее высшее образование кардинально меняет само состояние общества в той или иной стране.

Кстати, в этом плане мы не одиноки. Например, некоторые наши тренды очень похожи на ситуацию в Южной Корее. Там тоже нет потребности в таком количестве специалистов с высшим образованием. Однако корейцы, похоже, сознательно увеличивают число выпускников вузов. Они это делают, понимая, чего хотят от образования: постепенно изменить менталитет нации, который до самого последнего времени был по большей части ограниченно-тяжеловато крестьянским.

Вот и мы «перерабатываем» нашу нацию. Почти всеобщее высшее образование – важный фактор трансформации россиян в современную цивилизованную нацию. Большой участок пути уже пройден. В 1990 году в России было 2,8 млн студентов, а в 2012-м – уже более 6,3 млн. В результате: если к концу 1980-х высшее образование имели 20–25 % населения, то в 2016 году уже 54 % (в возрастной группе от 25 до 64 лет).

И здесь наши показатели вполне сопоставимы с самыми развитыми странами. Россия наряду с Канадой входит в число государств, имеющих самые высокие доли людей с высшим образованием в общей численности населения[3]. Хотя его доступность сильно различается в отдельных регионах России. В целом положительного в массовости высшего образования явно больше, чем отрицательного. Тем более что отчасти это восполняет пробелы среднего образования. Мир меняется. Так, например, в ФРГ уже есть предприятия, где трудятся семь рабочих и три тысячи инженеров.

Говорят, что высшее образование у нас резко ухудшилось. Действительно, качественных вузов мало, но всё-таки их стало больше. Образование ухудшилось в среднем, из-за его взрывного количественного роста: в 1991 году было чуть более 500 вузов, а в 2016 году уже около 900 (из них около 300 негосударственных). Доля качественного образования осталась примерно такой же, как в Советском Союзе: 15–20 % выпускников школ поступают в хорошие вузы.

Конечно, возникает вопрос: что лучше – мало кому доступное, но очень хорошее образование или массовое разнокачественное? С известным основанием можно утверждать: плохой университет лучше отсутствия университета. Если человек идет в вуз – хоть как-то, хоть чему-то, но его там будут учить. В регионах, даже там, где вузы не могут обеспечить качественное обучение, они выполняют важную функцию – являются ключевым элементом социальной среды. Они дают возможность получить образование тем людям, которые по каким-то причинам не могут уехать в другой город. В общем, адаптация населения к современному миру, повышение общего уровня культуры и цивилизованности является важнейшей функцией нашего высшего образования.

В то же время массовизация высшего образования у нас, как и в других странах, порождает особый круг проблем. Например, на Западе безработица среди выпускников университетов выше, чем среди молодежи, не получившей высшего образования. Это свидетельствует об определенном перепроизводстве людей с высшим образованием. Общее повышение образовательного уровня во многих странах привело к тому, что для выполнения неквалифицированной работы туда массово прибывают гастарбайтеры. Как следствие – социальная напряженность, которая начинает уже ощущаться и в России.

Отметим также, что одной из функций образования является постоянное и регулярное повышение квалификации работающего населения. В современном мире работающий человек за пять лет выходит на качественно иной уровень подготовки, даже в самых консервативных профессиях. Грубо говоря, раньше все знали, что, приняв сверхдозу знаний до 25 лет, следующие 40 лет можно эксплуатировать полученные знания и благополучно выйти на пенсию. В современных условиях знания устаревают очень быстро – даже работая на одном предприятии, человек постепенно лет за пять должен получить качественно иной уровень подготовки.

Ну и, наконец, самая неоднозначная функция образования, относящаяся к вузам/университетам, – научные исследования. Теоретически, если слепо копировать западную модель, то хороший университет должен генерировать новые знания на современном уровне развития науки. Безусловно, наука очень важна для университета, но абсолютизация этого может привести к совершенно нежелательным последствиям.

В России ситуация всё же совершенно иная, чем, например, в США. У нас исторически есть мощная научная база вне университетов – прежде всего в Академии наук и в отраслевых исследовательских институтах. Исторически также существует другая модель преподавания. Хороша она или нет, но еще долго учебная нагрузка на преподавателя будет у нас многократно превышать аналогичную в США. А раз так, то когда же преподавателю заниматься исследованиями? Потом, совершенно очевидно, что уметь учить и уметь двигать науку – это две совершенно разные профессии.