Кит понимала, что теория Грея верна, – они могут не соглашаться друг с другом и быть близки. Она вспомнила свои отношения с Трентом – вот они никогда не спорили. Почему? Потому что ей казалось, что Трент всегда говорит и делает правильные вещи, совершает поступки, которые радуют Кит и делают ее счастливой. Так, во всяком случае, она думала. А немного спустя она узнала, что он делал за ее спиной – манипулировал, маневрировал, обманывал.
Грей был искренен. Ей очень это в нем импонировало. Она не могла бы встречаться с тем, кто был бы нечестен или неоткровенен. Больше это не повторится.
Поэтому согласится он с ней или нет…
Грей вышел из-за угла дома. Кит, как и всегда, почувствовала, как ее пульс участился, как все ее тело ответило на его появление.
Его рубашка прилипла к груди и спине от пота. Он запустил руки в волосы, взъерошил их, вытер лоб. Загорелые ноги, по контрасту с белыми поношенными обрезанными джинсами казались почти черными. Кит помнила его объятия, его губы – горячие и чувственные – на своих губах. И это воспоминание было не только в ее голове, она помнила телом. Ее грудь трепетала при воспоминании о его груди, пальцы дрожали при мысли о его ласках, тепло расползалось по ее лону, готовому ответить на его прикосновение.
У Кит никогда не было эротических фантазий до встречи с Греем. Это было удивительно и волнующе, но в то же время пугало, потому что они становились все сильнее после каждой новой встречи с ним. Она отвернулась от него, глубоко вздохнула и примяла землю около очередной мимозы.
Внезапно ее накрыла тень Грея.
– Они чудесны. И как удивительно изменилось все вокруг. Дом стал более приветливым.
– Мы посадим тюльпаны, крокусы, может быть, нарциссы. Весной у тебя здесь все будет ярким и красочным. Луковицы закопать совсем не сложно… – Грей опустился позади нее на колени и взял за руку. Она замолчала, потеряв мысль.
– Почему ты не надеваешь перчатки, когда работаешь в саду?
Кит чувствовала его кожу, его запах, его тепло, и улыбка далась ей с трудом.
– Потому что мне нравится чувствовать землю, перебирать ее руками. Должно быть, ребенком я слишком мало делала куличиков из песка.
Грей наклонился к ней и, как всегда, погладил по щеке.
Она неловко показала на только что посаженные растения:
– Тебе нравятся мои куличики?
– Ты все и всегда делаешь отлично. – Он посмотрел на треугольный вырез ее тенниски, где собрались капельки пота. Одежда прилипала к их телам. Она знала, что он видит очертания ее бюстгальтера, а может быть, даже и напрягшиеся под его изучающим взглядом соски.
Он потянулся к ней, и Кит задохнулась. Грей провел кончиками пальцев по ее шее и вырезу тенниски. Мурашки побежали по ее спине.
– Грей…
Прикосновения дразнили и возбуждали. Его рука проскользнула под ее тенниску и притянула к себе. Нагретые тела соприкоснулись, сплелись воедино. Грей утратил былую робость и решительно приник к ее губам. Кит обняла его за шею, погладила лицо. Он застонал и проник еще глубже. Он искал большего, просил большего, требовал большего.
Кит ответила. Откуда-то доносилось жужжание пчелы, щебет птиц, захлопнулась дверь автомобиля. Но эти звуки ничего не значили, они были только фоном биения их сердец. Ее соски терлись о его грудь, захлестывая ее волной восхитительной неги. Теплая земля, свежескошенная трава, мужской запах Грея дразнили обоняние.
Вдруг Грей остановился.
Кит открыла глаза.
Он посмотрел на нее.
– Еще немного, и мы устроим соседям настоящее шоу.
Его грудь вздымалась так же часто, как и ее. Было очень трудно ограничиваться одними поцелуями. Но она по-прежнему была не готова, и он, похоже, понимал это.
– Грей, нам нужно кое о чем поговорить.
– Может быть, мы уже готовы к чему-то большему, чем поцелуи?
– О нет. Пока нет. Я хотела сказать… Давай войдем в дом.
– Что случилось, Кит? Тебя что-то тревожит весь день. Это связано с Диди?
– Нет. Это… Трент.
Грей с шумом выдохнул и опустился на землю, посадив Кит рядом с собой.
– Что случилось?
Она скрестила ноги и внимательно посмотрела на него. Вокруг рта образовались складки, а нахмуренные брови свидетельствовали, что ему очень не нравится предмет их разговора.
– Я получила письмо.
– От Хиггинса? – резко спросил Грей.
Кит кивнула и пересказала содержание письма. Кори помрачнел.
– Ты ведь не поедешь, правда?
Вывод был очевиден для него, но не для нее.
– Я еще не решила окончательно. – Прежде чем Грей успел озвучить свои возражения, о которых ясно свидетельствовали его взлетевшие брови, Кит продолжила: – Я как-то завтракала с женщиной, которая мне звонила. Помнишь, в тот день, когда ты привез мне стремянку?
Его лицо просветлело.
– Прекрасно помню.
Кит хотелось раствориться в его глазах, в возбуждении, которое она испытывала с того самого момента, когда впервые увидела его. Но она взяла себя в руки.
– Мы с ней очень долго говорили. Ее преследуют сожаления, чувство вины, стыд. Так было и со мной, когда я выдвигала против него обвинения. Но мне кажется, эта история еще не закончилась. Я не разговаривала с Трентом с тех пор, как он сбежал из моего дома вместе с моей кредитной картой. А во время процесса мне хотелось свернуть ему шею, а не беседовать. Я думаю, мне нужно сказать ему, как больно он мне сделал, и не только потому, что украл мои деньги.
