Дело времени - [7]

— Вали, — махнул рукой папа. — Но учти. Если сунешься обратно, пойдешь, куда я сказал. Потому что я согласился продержать балбеса на шее еще шесть лет, но не больше. Скажи за это спасибо маме.

— Скажу, — пообещал Шини. — Пап, а правда? Ну кто мой старший?

— Какая тебе разница-то? — уже всерьез рассердился папа. — Кто… кто мне голову заморочил россказнями, тот и был. И ты, идиотина, у нас поэтому один средний. Не получались от него другие дети. Ни у кого.

— Пап, ты тоже средний, — напомнил Шини очевидное.

— Дурак ты, Шини, — наставительно ответил папа. — Всё. Собирай свои манатки и отчаливай.

Вот поэтому Шини и не хотел возвращаться домой. Стать поваром после шести лет учебы и диплома? Ну уж нет. Уж лучше выйти за Фадана, и стать хранителем или архивариусом, чем до гроба жизни возиться с кастрюлями. К тому же Фадан нравился. Он, конечно, не идеальный, но всё-таки есть в нём что-то такое… что — Шини и сам толком объяснить не мог.

У Аквиста дела обстояли еще хуже.

У него дома была мама-художница, которая работала на фабрике, производившей ткани для мебели, а в свободное время рисовала дома бесчисленные картины, и поэтому дом напоминал жилище сумасшедшего. Оба папы Аквиста, и определяющий, и дополняющий, маму очень любили, и потакали ей во всём, поэтому мама творила что хотела и ни в чем себе не отказывала. Аквист был её единственным сыном, родила она его достаточно поздно (всё не могла решить, от кого она хочет ребенка), и Аквисту досталась вся материнская любовь, на которую она была способна.

И любви этой Аквист боялся, как огня.

— Крошка, — говорила мама сыну, стоящему с ней рядом. — Сегодня на улице прохладно. Надень шарфик, крошка.

Крошка-сын, выше мамы на голову, покорно кивал.

— Да, мама, — соглашался он. — Хорошо, мама.

— Малыш, — говорила мама в другой раз. Малыш съеживался заранее и втягивал голову в плечи. Рефлекторно. — Подай маме тюбик белил. Только не испачкай ручки.

— Да, мама, — привычно соглашался Аквист. Но коварные белила оказывались в бракованном тюбике, и мама со смехом оттирала сыну пальцы тряпочкой, смоченной маслом, и потом рассказывала подругам, что все дети — на всю жизнь дети, до старости.

Быть дитём до старости Аквист категорически не хотел, поэтому, как только позволил возраст, подался в университет, и, к большому удивлению мамы, внезапно поступил. Мама сказала, что старший отец у Аквиста был «большой умница», и, видимо, Аквист пошел в него. К сожалению, старший отец Аквиста умер от физдецомы, когда Аквисту было три года, и Аквист его толком не помнил. Так, какой-то смазанный образ. Черноволосый высокий рауф с желтыми красивыми глазами стоит рядом с его, Аквиста, папой, и улыбается. Больше ничего не осталось.

Собственно, отсюда и происходила тайная мечта Аквиста о машине времени. Ему хотелось посмотреть на отца, понять, каким он был. А еще он хотел, конечно, чтобы физдецома стала излечимой.

Тогда бы отец, наверное, не умер.

На Раворе-7 существовали следующие официально признанные болезни. Их список стоит озвучить, чтобы понять, до какой степени была в свое время опрощена медицинская система этой планеты.

Итак.

Апчихит — простуда.

Попогрыз — геморрой.

Попоболь — понос или запор.

Зубы — зубы.

Головнюк — головная боль.

Физдецома — все прочие болезни.

Кирдык — кирдык.

Если от апчихита существовали порошки и таблетки, от попогрыза мазь, от попоболи фруктовые шарики и промывание, от зубов зуболечилы со сверлами, а от головнюка примочки, то от физдецомы лекарств не имелось. Услышав страшный диагноз, разумные впадали в уныние, потому что оставалось им только одно — побыстрее покинуть этот мир, чтобы не мучиться. Некоторые, правда, почему-то излечивались, но в медицине это явление объяснялось просто: спонтанная ремиссия физдецомы. Или, если угодно, чудо Триединого. Почему оно произошло, пусть греваны объясняют.

Еще существовал кирдык. Кирдык — это когда сразу. Травма, например, или внезапная физдецома чаще всего именно им и заканчивалась. Ну или происходило чудо, и разумный почему-то выживал. Чаще всего, правда, никаких чудес не происходило. Как не произошло чудо со старшим отцом Аквиста.

В общем, домой Аквист не хотел, потому что не хотел превращаться в мамину усладу и вечного ребенка. Он тоже, как и Шини, был не прочь стать архивариусом или хранителем, и Фадан его как партия вполне устраивал.

Оба они, и Шини, и Аквист, сейчас были готовы на всё, лишь бы не возвращаться в свои старые жизни. Надо исследовать хрень? Да с удовольствием. Лишь бы не обратно.

* * *

— Ну, в принципе, про рауф ты нормально объяснил, — Скрипач отложил итский блокнотик в сторону. — А что за Равор-7 такой? Что-то он мне больно сильно Апрей напоминает.

— Не, это не Апрей, — Ит, который только-только вышел из ванной, плюхнулся на кушетку и зевнул. — Это так… сборная солянка.

— А что дальше будет? И почему ты это всё назвал «Дело времени»?

— Слушай, с какой радости я должен рассказывать? — Ит хмыкнул. — Вот напишу, прочитаешь.

— Вообще, ты очень тривиально пишешь. У всех графоманов все книжки начинаются с того, что герои просыпаются после пьянки. Твои не исключение.