Дело времени - [27]

На улице послышался шум мотора. Аквист поспешно дожевал бутерброд, Бонни поправила прическу, а Шини побежал на кухню и закрыл на всякий случай получившийся пирог с камнем большим полотенцем.

…Врач оказался молодым, чуть постарше Шини с Аквистом, и замотанным до отупения гермо, одетым в застиранный грязно-голубой халат. Волосы у него были светлые, всклокоченные, за ухом торчал карандаш, а в руках имелся драный портфель и сильно побитый, особенно на углах, синий медицинский чемоданчик, на котором была нарисована эмблема медиков Равора-7. Две змеи со связанными хвостами, одна почему-то с лапами и ушами, другая с крыльями и клювом, и посредине цветок лиловой гербовой гицеры. Что это означало это странное изображение, знали лишь те, кто имел отношение к медицине, остальные же считали, что это просто плод чьей-то больной фантазии.

— Сороковая, — с порога сообщил гермо. — Вызывали?

— Вызывали, вызывали, — закивал Шини. — Проходите.

— Стул дайте, — распорядился гермо, грохая на стол чемоданчик и пристраивая рядом портфель.

— А зачем вам стул? — недоуменно спросила Бонни.

— Мне писать стоя? — ощерился врач. — Вам стул жалко?

— Ой, простите, — Аквист вытащил стул из-за стола и поставил туда, куда требовалось врачу. Тот споро вытащил из чемоданчика кипу бумаг, разложил их перед собой, и скомандовал:

— Имя, фамилия, возраст, причина вызова.

— Эээ… а вы посмотреть на него не хотите? — робко предложил Аквист.

— Вот напишу — и посмотрю, — пообещал врач, вытаскивая из-за уха карандаш.

— Фадан Киго, мужчина, сорок пять лет, упал, ударился головой, — методично принялся перечислять Аквист. Врач углубился в бумаги.

— Чего он там пишет? — шепотом спросила Бонни.

— Понятия не имею, — тоже шепотом отозвался Шини.

Несколько минут они с интересом наблюдали за тем, как врач заполняет бумаги. Всего он исписал двенадцать форм — листы и бланки оказались разного цвета, и в каждой он писал строк по двадцать, а то и больше. Аквист смотрел на врача с изумлением. Он не понимал, как можно столько написать, даже ни разу не взглянув на пациента.

Наконец листы закончились. Врач устало вздохнул, выудил из портфеля еще четыре листа, на этот раз белых, и велел:

— Показывайте.

Это прозвучало несколько странно, особенно с учетом того, что Фадан лежал на полу в метре от врача.

— Вот, — прокомментировал очевидное Аквист. — Лежит.

— Угу, — кивнул врач. Присел рядом с Фаданом на корточки, пощупал шишку, осмотрел синяки под глазами, потом задрал на Фадане рубашку и восхищенно покачал головой, разглядывая здоровенный синяк у того на груди.

— Упал, говорите? — протянул врач.

— Упал, — подтвердил Аквист.

— Круто он упал. На чье-то кольцо с инициалами О.Г. Хватит врать, ребята. Кто из вас так его приложил?

— Мы не прикладывали, он правда упал! — заверил Шини. — Нас дома не было. Пришли, а он лежит. И стул лежит.

Врач протяжно зевнул.

— Полисов боитесь, да? — проницательно поинтересовался он. — Правильно. Не надо полисов. Хотя по идее и надо, потому что тут нечисто дело. А, ребята? Нечисто?

— Мы не знаем, — твердо ответил Аквист.

— А я типа поверил, — хмыкнул врач. — Что вы не знаете.

— Мы правда не знаем, — Бонни умоляюще прижала руки к груди. — Нас не было. Я первая приехала, ребята следом. Он уже того… вот так лежал… Честно…

— Ладно, верю, — махнул рукой врач. — Что лежал, верю, и что не вы, верю. Потому что не хватит у вас силенок так двинуть. Тут рост нужен и вес. Не гермо его бил, и не женщина. Мужчина. Сильный мужчина.

— А что с ним будет? — с тревогой спросил Аквист. — Он поправится?

— Должен. Сейчас обезболивающее сделаю, потом давление померим, а потом примочки поставлю. И на кровать надо переложить, простудится на полу, лечи потом еще и апчихит. Вы кровать разберите, пока я ребра прощупаю. Если сломаны, то повязку сделаю. Старое белье есть какое-нибудь, какое не жалко? А то мне к вам потом за бинтами мотаться неохота, — признался он. — И так вызовов выше крыши, поесть не успеваешь…

Шини понял — врач, конечно, тоже унюхал свежий хлеб и лхус, и теперь прозрачно намекает на то, что голоден. Ну, это не проблема! Шини притащил из кухни буханку, чашку лхуса и горсть конфет-карамелек, чем заслужил благодарный взгляд врача.

— Ой, хорошо-то как, — врач блаженно зажмурился, прихлебывая лхус. — Ребят, полминуты. Допью, и переложим. Не надо вдвоем, тяжелый он, да и не поднимете вы его правильно. Вы лучше подушку еще одну найдите, нужно, чтобы голова повыше была.

— Как тебя зовут? — спросил Шини, когда они положили Фадана на кровать, и врач принялся за изготовление примочек.

— Бакли. Можно Бак, но я не люблю, когда так называют, — признался врач. — Называют и ржут еще, ацохи тупые. А вас?..

— Бонни, Шини, Аквист, — представились они по очереди.

— Ага… Так, хорошо. Вот теперь ему удобно будет лежать. Сейчас примочки поставим, а потом последим, чего и как.

— Ему не кирдык, случайно? — поинтересовался Аквист.

— Да вроде не должен быть кирдык, — успокоил Бакли. — Не так уж сильно его и треснули. Плохо то, что он до сих пор в себя не пришел. Я понаблюдаю часа два. Вам повезло. Вы у меня последние сегодня.