Дело ведьмы - [5]

— Шестнадцать.

— Ну, так подумайте о ней.

Взрыв рыданий, вырвавшихся из груди бедной женщины, до глубины души тронул Ванду, и она решила во что бы то ни стало помочь этой несчастной.

— Спасибо, милая, да благословит тебя Бог!

— Не надо о нём. Бог забыл обо мне сразу после моего рождения.

— Ты не католичка?!

— Нет, мои родители не смогли меня окрестить.

— Почему?

— Видите ли, как только я захожу в церковь, моё тело начинает истекать кровью, а стоит мне выйти из храма, как все шрамы исчезают, боль прекращается, а крови нет и в помине!

— Когда же ты родилась?

— 31 октября, в День всех Святых.

— Тогда получается, что завтра твой день рождения! Ведь сегодня 30 октября и канун Дня всех Святых. Ну что ж, доброе дитя, в деревне мы приготовим для тебя такой праздник, о чем потом всю жизнь помнить будешь!

— Что вы, не стоит, всё равно завтра меня уже здесь не будет, я уеду сегодня вечером.

— Куда это ты поедешь на ночь глядя, уж не на шабаш ли? — старушка, весело погрозив ей пальцем, совсем по-родственному обняла её за плечи. — Даже не думай, завтра в деревне будет праздник, так мы и твой день рождения отметим, кстати, сколько же тебе исполняется?

— Шестнадцать и меня зовут Ванда.

— Всё сходится, всё, как она предсказывала. Ты не пожалеешь, что осталась здесь на пару лишних деньков. Мы умеем благодарить за доброту, вот увидишь, мы, деревенские, в долгу не останемся.

После этих слов старушка встала и быстро ушла, а Ванда, так и не сумев ничего разузнать, взяла на руки Найта и села перед окном. Шестое чувство подсказывало ей, что она не потеряет здесь время даром, а, возможно, даже приблизится к столь желанной цели.

Утро, послужившее для неё началом нового дня, выдалось, не в пример вчерашнему, пасмурное, а холодный, пронизывающий ветер отбивал всяческое желание вылезать из-под тёплого одеяла и выходить на улицу.

Проснувшись, девушка открыла глаза и, не увидев ничего необычного, начала одеваться. Ванда накинула плащ, налила молока в миску Найта и, выйдя на улицу, направилась в сторону конюшни. Прежде она каждый день заходила к жеребцу, но вот уже два дня не навещала любимого скакуна.

— Ну здравствуй, родной, как ты тут? Застоялся, наверное. Ну ничего, ничего, сейчас пойдём на воздух, — ласково проговорила она, открывая денник и выводя лошадь из конюшни.

Ванда с малолетства прекрасно ездила верхом и сейчас, вскочив в седло, погнала коня во весь опор. Ветер, совсем недавно казавшийся холодным, оказался прохладным и приятно освежал лицо. Сделав несколько кругов вокруг деревни, она погнала лошадь по просёлочной дороге прочь от деревни. Девушка неслась навстречу упругому ветру, когда шум повозки остановил её. Она развернулась и, притаившись в тени небольшого леска, стала наблюдать за дорогой. Вскоре её взору предстала повозка, украшенная английским флагом и сверкавшая золотой звездой на деревянном боку.

— Шериф! — воскликнула девушка и, пришпорив коня, поскакала наперерез сборщику налогов. Она должна была предупредить деревенских, чтобы они заперли детей дома и спрятали последние сбережения. Ванда ворвалась в деревню ураганом пыли и цокота копыт.

— Скорее! Скорее! Он едет! Приготовьтесь! — кричала она, на скаку стуча в каждую дверь. Ванда остановилась у дома старушки, которой дала вчера денег и начала громко стучать. — Он приехал, выходите и встречайте внучку! А я скоро вернусь.

Едва девушка всех предупредила, как в деревню вкатилась и остановилась у церквушки повозка шерифа. Спрыгнув с козел, он пошёл по деревне, звоня медным колоколом и возвещая:

— Пора платить налоги!

Все жители понуро плелись к храму, неся кто деньги, а кто мясо, рыбу, сыр, кур, а одна молодая вдова, рыдая, вела породистого скакуна молочно-белого цвета. Шериф же, водрузив свой зад на деревянный табурет, принимал подати и ставил галочки в толстой книге. Ванда, спешившись и взяв в руки повод, шла к храму в общей толпе. Зрелище, уведенное ею, ужасало своей жестокостью. Вдова, рыдая, протянула поводья шерифу, умоляя:

— Пожалуйста, не убивайте его! Можете запрячь в повозку, пахать на нём, только одного прошу: не убивайте!

— Давай иди, без тебя разберёмся!

Друг за другом прошли все жители. Подошла очередь несчастной женщины, лишившейся внучки. Она подошла к шерифу и, протянув ему десять фунтов, произнесла почти твердым голосом:

— Вот деньги, верни внучку.

— А я, бабуля, передумал! Давай деньги! — проорал монстр, отбирая золотые монеты и бросая их в общий мешок.

— Но ты обещал! Верни мне мою внучку, чудовище! — зарыдала старуха, крепко вцепившись в рукав представителя королевской власти. В ответ на это шериф наотмашь ударил женщину, упавшую на землю. Это была последняя капля, переполнившая терпение Ванды.

— А ты можешь только избивать женщин и отнимать дочерей?

— Что ты сказала, мелкая потаскуха?!

Глаза девушки пылали зелёным ведовским огнем, а разметавшиеся рыжие волосы напоминали языки пламени. Шериф подошёл к ней и попытался ударить, но Ванда, вскочив в седло, ловко подняла жеребца на дыбы. Шериф упал, а девушка, выхватив у него пищаль, опустила коня и медленно произнесла:

— Встань!

Он подчинился, с опаской глядя на дуло пистолета, направленное ему точно в лоб.