Дело тётушки Кеннел - [95]
Саммерс поперхнулся от возмущения, но возразить ему не дали.
– Мне искренне жаль разочаровывать вас, мистер Саммерс, но я не хочу, чтобы мы оба стали жертвой вашей иллюзии.
– Иллюзии? – переспросил он.
Компания затаила дыхание. Вандерер свистел носом. Эдна сопела. Тетка шуршала своими проклятыми юбками.
– Да, иллюзии, – подтвердила доктор и голос ее звучал очень холодно. – Тот портрет, который рисует вам ваше воображение, не имеет ничего общего с реальностью. Я совсем другая. Моя повседневная жизнь подчинена определенному распорядку, который устраивает меня как нельзя лучше. Я соблюдаю диету. Я имею жесткие представления о том, как и что должно быть приготовлено, которые многим покажутся странными – и вам в первую очередь. Я ежедневно занимаюсь гимнастикой. Я принимаю холодный душ дважды в сутки. Я прихожу в ярость от любого неряшества. Меня приводит в бешенство непунктуальность, необязательность и безответственность любого рода.
Опять воцарилось молчание, затем на Вандерера неожиданно упала тень коммерсанта. Запахло табаком. В компании начался переполох, который чуть не привел к разоблачению.
– Ну и что? – спросил Джейк.
Тогда доктор сказала:
– Меня, в отличие от вас, живо интересуют цены на оливковое масло, на уксус или сосиски. Нет-нет, дело тут не в деньгах. Вас все это не интересовало даже тогда, когда вы были бедны – я ведь не ошибаюсь? У вас артистичная натура, вам скучны такие мелочи. А меня они будут интересовать даже, если завтра я стану самой богатой женщиной в мире. Я способна подолгу с интересом изучать счета за воду и электричество. Кроме того, вас шокирует, если вы увидите, как я скандалю с соседями. Вы будете неприятно изумлены, когда услышите, как я умею ругаться – хотя не переношу, когда это делают другие.
– Нашли тоже, чем удивить.
– Вам это кажется забавным? Это забавно только как абстрактный факт. Когда вы увидите это в реальности, вы измените свое мнение. Раздражительность – одно из основных моих качеств. Я также довольно злопамятна – и мстительна. Я не стану жертвовать собственными интересами ради того, чтобы выглядеть приятно в глазах кого бы то ни было. Приятно или эффектно, или драматически, как угодно – нет. Любое реноме, диктующее правила игры, для меня одинаково неприемлемо.
– Ну, это вы врете! – возмутился Д.Э.
Но почему-то никакого взрыва, извержения вулкана или иного выражения негодования, свойственного доктору в таких случаях, не последовало. Ну, разве что легкие заморозки.
– Да, – согласилась она, – я веду себя определенным образом. Но только для того, чтобы оберечься от излишних эмоций и пресечь манипуляции. Моя сдержанность – простой результат воспитания. За этим не скрывается никакая интересная особа. Более того.
Голос ее стал тише, как если бы она подошла совсем близко к собеседнику.
– Вам будет хотеться, чтобы я выкинула что-нибудь эксцентричное, скандальное, а ничего подобного я делать не собираюсь. Я – обычная женщина, мистер Саммерс. Я не Ирен Адлер.
За время этого разговора компания успела обойти колонну четырежды. Все устали. Маллоу показывал Эдне театр теней. Эдна со скептической гримасой приделала зайцу вторую пару ушей, но тут заяц превратился в муравья с такой идиотской рожей, что девчонка едва не захихикала. Маллоу погрозил ей пальцем и она вцепилась зубами в прядь волос. Этот спасительный маневр, безусловно, удался бы, если бы парочка внезапно не повернула в обратную сторону.
– Ах! – быстро воскликнула тетушка Элизабет. – Вот где вы, дорогой! Я хочу обедать.
– Э… – запнулся Джейк. – Вот, тетечка, опять. Упирается.
– Стерпится-слюбится, – отрезала тетка.
– Вы так думаете? – неуверенно спросил коммерсант.
– Ах, дорогой, я прожила жизнь, – тетушка успокоительно помахала рукой в перчатке.
– Вы ошибаетесь, – отрезала доктор Бэнкс и ушла одна.
– Какая женщина! – глядя ей вслед, сказала миссис Кеннел. – Характер! В нашем роду все женщины были с достоинством. Что ты стоишь, идиот? Ты что, вот так позволишь ей уйти?
Но коммерсант только отмахнулся и тоже хотел уйти – в другую сторону. Маллоу поймал его за рукав.
– Сэр, – сказал он, – вы все равно пойдете болтаться по улицам или торчать в номере. Почему бы вам не пойти с нами обедать? А потом можно в кинематограф. В мюзик-холл. Там как раз «Багдадский вор». А? А вечером купаться! Не все ли вам равно, где киснуть?
Саммерс пожал плечами, предложил тетке локоть и все направились в отель.
Глава тридцать седьмая, последняя, рассказывающая об одном писателе, который мог бы стать неплохим политиком
– Пусти!
– Не пущу!
– Пусти!
– Не пущу!
– «Кармен», действие четвертое, – прокомментировал М.Р. Маллоу, появляясь в дверях своего номера. – Господа, уже поздно. Многие люди спят. Я, в частности, собирался последовать их примеру. Если вы собрались убить друг друга, так нельзя ли перенести это на потом? Скажем, утром. Устроит вас утром?
– Полагаю, что мистер Саммерс распорядится своими планами самостоятельно, – сказала доктор Бэнкс, которой удалось вырвать свой локоть из рук Д.Э., и поправила лацканы жакета. – Я только попросила бы вас объяснить ему, что нет ничего опасного или неприличного в том, что я возвращаюсь домой одна.
