Дело тел - [24]

— Но что вы хотите сделать? — Фадан нахмурился. — Если я правильно понял ход ваших мыслей, вы хотите на какое-то время деа… деда… де-ак-ти-вировать наших этих… как бы правильно назвать…

— Да, ваше руководство. И именно что деактивировать. Но при этом — никого не убить, не искалечить, не изуродовать. Эта задачка, поверьте, прекрасно решается, — Десятая снова улыбнулась. — Особенно, если знаешь пути передачи.

— Передачи — чего? — не понял Фадан.

— Узнаете. Пусть будет сюрприз.

— Лучше бы всё-таки рассказали, — проворчал Бакли. — Может, мы что умное подскажем.

— Это вряд ли. Хотя… — Десятая задумалась. — Ты ведь врач?

Бакли кивнул. Нет, он отлично понимал, что до здешних врачей ему как от земли до неба, но, тем не менее — да, врач, и право голоса имею.

— Если ты врач, то скажи — ты сталкивался во время своей работы с противовирусными препаратами? Там, у себя?

— Нет. Я про них только читал, — Бакли задумался. — Шини, помнишь, мы тогда обворовывали этих, ну, которые из власти? Там вроде бы не было ничего против вирусов?

— Ты у меня спрашиваешь? — Шини покрутил пальцем у виска. — Я почем знаю? Я хватал то, что Эл и Сеп приказывали.

— Думаю, препараты там есть, но только для самой верхушки, — Сеп появился рядом с Бакли. — Не было в том хранилище ничего противовирусного. Антибиотики были, в количестве. Но не более того. Скорее всего, существует пара-тройка лабораторий, в которых частным порядком какие-то противовирусы делают, но даже если и делают, то, скорее всего, вам они будут безопасны. А вы что, хотите кого-то заразить?

— В некотором смысле, — туманно ответила Десятая. — Не волнуйся, мертвый, дальше адресатов вирус не пройдет, тем более что клональная линия живет трое суток.

— У меня есть имя, меня зовут Сеп, — Сеп рассердился. — И я не мертвее тебя, юная леди. А что за вирус?

— Не расскажу. Эффекта не будет, — Десятая хихикнула. — Кстати, а где первый мастер, где Ангк?

— Занимается какими-то делами, — Первый чуть нахмурился. — Он тут, на территории Таможни, сидит у начальства.

— Гингк в одиночку сумеет удержать связку? — с сомнением спросила Девятая.

— Заверил, что сумеет, — пожал плечами Первый. — Так, всё. Разговоры заканчиваем. Готовность.

Действительно, они уже подходили к нужному месту, к тому самому блоку. Дракон уже топтался рядом, и, кажется, выглядел растерянным.

— Что-то не так, уважаемый? — поинтересовался Первый, подходя поближе.

— Не понимаю, — пробормотал Гингк. — Агорх сказал, что меня высылают домой. Только он выглядел при этом как-то странно.

— Агорх? — уточнил Первый.

— Да. Он был какой-то не такой. Не такой, как всегда, — уточнил дракон. — А потом он вызвал Ангка, и стал орать на него тоже. Обзывал бездельником, хотя Ангк больше меня работает, говорил, что тот не выстроил дополнительные схемы… Я очень удивлен, признаться.

— Не хотите переводиться? — спросил Первый.

— Конечно, не хочу. Тут интересно, и работа меня вполне устраивает.

— Какой срок перевода?

— Пять дней, — убитым голосом ответил дракон. — Велел собирать вещи.

— Ничего пока что собирать не нужно, — твердо ответил Первый. Второй согласно кивнул. — Сейчас мы забросим команду, и пойдем разбираться с вашим переводом. На всякий случай: если что-то пойдет не так, то управление рабочей группой берет на себя Девятая… и Седьмой. Если мы не вернемся, в ближайшие два часа вы, Гингк, в любом случае будете сидеть в кабинете вашего начальника в сопровождении заместителя руководителя кластера. Вы поняли?

Дракон ошарашено кивнул.

— Вот и славно, — Первый улыбнулся. — Активируйте связку. Время дорого.

* * *

— Вот даже как, — пробормотала Берта, пряча блокнот в сумку. — Вот тебя куда потянуло. Да, Ит, не умеешь ты жить спокойно… хотя кого я лечу? Чем я сама лучше?

И оба ордера, и приказ уже лежали в папке в той же сумке.

Индульгенция.

Право на свободу.

Свободу — от всего.

От всех обязательств, от ставшего в последние годы тяжким слова «должна», от спешного утреннего кофе, от дороги до института, от обязательных выходных, от каждодневных забот… Она устала? Устала от того, к чему люди обычно стремятся, и, получив, охладевают ко всему прочему?

И вообще, если вдуматься, если вот так взять, присесть (она и присела, на самый краешек стула), и подумать — плохо ли это было? Нет. О, нет. Это вовсе не было плохо, эти годы, кажется, стали самыми счастливыми в ее жизни, а еще у нее выросли прекрасные дочки, самые лучшие на свете девочки, и в ее жизни стало на две огромных любви больше, но…

Но сейчас словно бы просыпалась от долгого сна она сама.

Она — такая, какой была прежде, она — настоящая.

— И еще момент, — прошептала Берта. — Еще один маленький момент. Если бы я перестала быть собой, они никогда не смогли бы меня уважать. И теперь я снова — должна. Должна быть тем человеком, про которого Даша и Вера скажут с гордостью «вот это моя мама». Не курица, не тряпка, не придаток к плите, не черновик, не набросок, не поломойка, не черти кто. Вот это я теперь — должна. И кто же виноват, — она хитро усмехнулось, — что это частично совпадает с моими собственными желаниями?

4 Театр абсурда

— Вить, не надо. Пока что не надо. Подумай сам, что папа скажет?