Дело сумасбродной красотки - [40]

Мы намерены просить вынести вердикт об убийстве первой степени на ваше рассмотрение. Вам необходимо определить всего лишь одну вещь. — Парма поднял указательный палец левой руки высоко над головой и, потрясая им, воскликнул: — Всего лишь одну вещь, леди и джентльмены, а именно: доказывают ли улики в этом деле виновность обвиняемой в совершении преступного убийства Марвина Биллингса. Мы будем просить вынесения на ваше рассмотрение вердикта о виновности, вердикта об убийстве первой степени…

Парма повернулся и с бесстрастным лицом прошествовал за стол прокурора.

— Не желаете ли сделать вступительное слово, мистер Мейсон?

— Нет, — ответил Мейсон, — кроме того, что попрошу высокий суд указать присяжным: заявление прокурора, с точки зрения закона, было неправомочным.

— В каком же отношении? — спросил судья Флинт.

Мейсон встал и вознес над головой левую руку, особенно вытягивая указательный палец.

— Дело не в том, ваша честь, чтобы явить миру лишь одну сторону истины: улики указывают на виновность обвиняемой. Дело в том, чтобы явить миру истину в совокупности, — и Мейсон медленно поднял правую руку, вытягивая подальше указательный палец. — То есть доказать, что обвиняемая виновна вне всяких приемлемых сомнений. Полагаю, высокий суд должен известить об этом присяжных. Впрочем, присяжные, я полагаю, понимают, что в любом уголовном деле улики должны доказывать виновность обвиняемого вне всяких приемлемых сомнений. В противном случае обвиняемый имеет право на оправдательный вердикт.

— Высокий суд учтет этот вопрос в своих определениях, — сказал судья Флинт.

Мейсон медленно опустил руки с вытянутыми пальцами и сел на место. Судья Флинт с трудом удержался от улыбки: Перри Мейсон в искусной манере отказался от вступительного слова, но тем не менее впечатляюще выиграл у обвинения очко.

— Вызовите вашего первого свидетеля, — приказал судья Флинт.

— Я вызываю Эмили Диксон.

Мисс Диксон, довольно привлекательная женщина лет сорока с небольшим, приняла присягу и, назвав имя и адрес, уселась на свидетельское место.

— Назовите род ваших занятий на шестое сентября сего года, — начал Парма протокольный церемониал.

— Я заведовала меблированными комнатами Паркхэрста.

— А сами вы жили там же, в меблированных комнатах?

— Да.

— Знали ли вы Дорри Эмблер при жизни?

— Одну минуту, — вступил Мейсон. — Если высокий суд позволит, прошу отвести этот вопрос. Прошу также, чтобы прокурору было вынесено замечание за должностное нарушение. Я протестую против любого заявления, подразумевающего, что Дорри Эмблер мертва. Это предполагает факт недоказанный.

— Я не говорил, что она мертва, — стал оправдываться Парма. — Я просто спросил свидетельницу, знала ли она Дорри Эмблер в течение ее жизни. Это абсолютно допустимый вопрос. Я всегда могу спросить это о ком бы то ни было. Я могу спросить, знала ли, например, она вас в течение вашей жизни.

— Сие выражение стабильно предполагает, что лица, о котором так осведомляются, уже нет в живых, — сказал Мейсон, — и я слышу, что вопрос умышленно искажен, чтобы внушить именно такое впечатление…

— Я тоже так полагаю, — сказал судья Флинт. — Итак, джентльмены, давайте избегать любых неверных толкований… Я с готовностью дам обвинению представить свидетельства о другом преступлении при условии, что оно строго имеет отношение к данному вопросу и призвано показать мотив, метод либо основной стиль убийцы…

Постановляю, что здесь не будет представлено никаких свидетельств о каком бы то ни было преступлении, совершенном после того, как предполагаемое в данном деле преступление было уже завершено.

— Снимаю этот вопрос, — с неудовольствием сказал Парма.

— Рекомендую присяжным не придавать значения любым намекам, содержащимся в этом вопросе, равно как и любым мыслям, которые могли бы зародиться в ваших умах вследствие природы вопроса… Я намерен заявить прокурору, что объявлю о нарушении процессуальных норм, если будут сделаны повторные попытки обойти постановление высокого суда.

— Я вовсе не пытался обойти постановление высокого суда, — обидчиво сказал Парма.

— Что ж, — сухо заметил судья Флинт, — вы слишком опытны, чтобы не понимать воздействия вашего вопроса. А теперь предлагаю вам продолжить и быть очень осторожным.

— Очень хорошо, — кисло сказал Парма, поворачиваясь к свидетельнице. — Вы знали Дорри Эмблер до шестого сентября?

— Да.

— Как долго вы знали ее до шестого сентября?

— Приблизительно… о, я полагаю, месяцев пять-шесть.

— У мисс Эмблер была квартира в меблированных комнатах Паркхэрста?

— Да, была.

— Назовите номер, пожалуйста.

— Квартира девятьсот семь.

— Ответьте, сдавалась ли квартира восемьсот пять до двенадцатого сентября, и если да, известно ли вам имя арендатора?

— Теперь я его знаю. Его имя — Джаспер Данливи, но в тот раз он представился Уильямом Кеймасом.

— Когда вы сдали ему квартиру восемьсот пять?

— Одиннадцатого сентября.

— Этого года?

— Да.

— Я еще задам этой свидетельнице вопросы по поводу другого аспекта дела, — сказал Парма, — но вызову ее позднее…

— Очень хорошо, — сказал судья Флинт, поворачиваясь к Мейсону. — Приступайте к перекрестному допросу.